Джонни отходит в сторону и протягивает руку, чтобы поприветствовать Джейд на сцене. Я обнимаю её и шепчу ей на ухо, что горжусь ею, а затем следую за Джонни вниз по ступенькам, чтобы встать рядом с семьёй — нашей семьёй. Джонни обнимает меня и прижимает к своей груди, пока мы оба наблюдаем за его следующим совершеннолетием на той самой сцене, которая воспламенила его мечты. Я надеюсь, что путь Джейд будет намного легче. Я знаю, что буду на страже её интересов, и Джонни тоже.
— Я хотела бы посвятить это выступление моим учителям, Джонни Бишопу и мисс Фишер. Это моя версия песни «Приют», — говорит Джейд, и когда она начинает играть, толпа погружается в мирную тишину.
Мы с Джонни просто дышим. Впервые в жизни я действительно могу это увидеть —наших детей на какой-нибудь сцене, наши морщинистые руки, переплетённые вместе, наши годовщины, наш дом, наши путешествия, нашу совместную жизнь. Я вижу всё это.
Я вижу... нас.
Э
пилог
Джонни Бишоп
У меня есть тысячи причин быть благодарным за то, что в школе я стал оркестровым ботаником. Негласное братство, которое возникает после марширования на поле и общения в оркестровом зале с товарищами по музыкальному цеху, стоит на первом месте. Независимо от разницы в возрасте, мы, музыкальные гики? Мы прикрываем друг друга. Например, так, как сейчас прикрывает меня нынешний маршевый класс Бринн.
Я уже двадцать минут сижу на корточках за стеной из бас-барабанов, тубы и тромбонистов, и от такого положения у меня сводит икры. Но ни один из этих ребят не нарушил строй, не вышел из строя и даже не захихикал над тем, что я сижу здесь, скуля от боли, вызванной потерей формы.
Футбольная команда никогда бы не смогла этого сделать.
Сегодня выпускной вечер, и Бринн — как и её отец, когда был музыкальным руководителем, — всегда выходит на поле для финальной песни оркестра. Она ждёт с микрофоном, чтобы вручить каждому выпускнику фотографию в рамке и цветы. Ученики могут рассказать о том, что для них значило участие в оркестре. Бринн не знает, что я буду последним выпускником. А цветы? Они для неё.
В своё время я так и не закончил школу официально, и это всегда меня беспокоило. Я хорошо учился, был лучшим музыкантом, но бизнес затянул меня до того, как я закончил школу. На прошлой неделе я получил свой аттестат зрелости. И директор Бейкер разрешила мне стать почётным выпускником в этом году. Её тёплый жест связан с ожиданием, что я выступлю с программной речью во время церемонии этой весной, но я буду беспокоиться об этом, когда она состоится. Может быть, она позволит мне спеть что-нибудь вместо этого. Я гораздо лучший певец, чем оратор.
Сейчас же я беспокоюсь о том, как бы не сжаться на поле в клубок от судорог мышц, пока жду возможности удивить любовь всей моей жизни, опустившись на одно колено перед ней — и всеми, кого мы любим.
За те три года, что мы с Бринн были вместе, мы создали огромную семью. Конечно, её родители в буквальном смысле слова являются для неё семьёй, но все остальные в нашей жизни — найденная семья. И с тех пор как шесть месяцев назад не стало моей мамы, все они стараются заполнить пустоту в моём сердце и поддерживают меня, превосходя все мои ожидания.
Когда мама сообщила мне о своём диагнозе, одной из моих задач было сделать так, чтобы её жизнь оставила след в этом мире, потому что в моей она оставила такой сильный, яркий и решительный след. Мир должен был узнать, кто такая Бет Бишоп. Тот первый концерт, который я спланировал с помощью своего лейбла и на котором наконец признался Бринн в любви, стал истоком. За три года это превратилось в масштабный музыкальный и культурный фестиваль, на который в эту пустынную долину съезжаются артисты всех мастей. Стеклянные работы моей мамы находится в постоянной экспозиции в небольшом музее, который принимает всех желающих. Вся прибыль идёт в пользу «Фонда Бет Бишоп по борьбе с раком».
Организация этого мероприятия — это второе лучшее, что я мог сделать, чтобы почтить память моей матери. Первое произойдёт примерно через десять минут, когда я сделаю предложение женщине, которая, по её наставлению, должна быть в моей жизни всегда. Но это при условии, что я не свалюсь в мышечном спазме, который потребует от тренировочного персонала унести меня на носилках.
«Боже, очень надеюсь, что этого не случится».
Оркестр исполняет последнюю ноту строевой песни, и все встают по стойке смирно. Я пробираюсь к тубистам, чтобы встать прямо, скрытый их ростом. Один из ребят оглядывается через плечо, и я указываю вперёд.
— Не смей меня выдавать, — шёпотом кричу я.
Он подмигивает и отворачивается. Когда туба двигается, люди замечают это.
Голос Бринн звучит из громкоговорителя, и я подавляю смех, потому что это та же самая речь, которую всегда произносил её отец, и та же самая, которую она произносила в прошлом году. Может быть, мне стоит позаимствовать её на выпускной? Зачем изобретать колесо?
В этом году в школе семь выпускников, и каждому из них требуется несколько минут, чтобы достать из кармана свою собственную речь и пробормотать её в микрофон. Это мило, и я знаю, что этот момент много значит для их родителей, но... Боже! У меня в заднем кармане коробочка с кольцом, и она прожигает мне дыру в заднице!
Я занимаю позицию и бросаю взгляд в сторону ложи прессы, где её отец готов взять на себя обязанности по объявлению. Наконец, Бринн переходит к последнему ребёнку.
— Трэвис Янес планирует поступить в Университет Невады на академическую стипендию. Он присоединяется к их джазовому оркестру для ранних репетиций этим летом. Поздравляю, Трэвис.
Я несколько раз вытягиваю ноги во время аплодисментов и короткой благодарности Трэвиса родителям за поддержку его мечты. Сквозь закруглённые края средних туб я вижу, как Бринн ещё раз пожимает всем руки, затем из динамиков раздаётся треск, и я прочищаю горло. Я поднимаю большой палец, достаточно высоко, чтобы отец Бринн мог его видеть, и он берёт на себя управление.
— Друзья, я хотел бы сделать ещё одно объявление, — говорит он.
Бринн поворачивается лицом к трибунам, прикрывая глаза от света стадиона. Я вижу, как одна её рука вопросительно взлетает вправо, интересуясь, что задумал её отец. Мой щит из туб раздвигается, чтобы я мог пройти сквозь него и начать свой путь к ней, надеясь, что она не заметит, хотя уверен, что нарастающий шум толпы может подсказать ей об этом. Надеюсь, её отец успеет произнести свою короткую речь.
— Многие из присутствующих здесь родителей или старших братьев и сестёр, возможно, помнят меня, но я руководил этим музыкальным отделением около двадцати пяти лет. Для меня большая честь наблюдать, как моя дочь не только продолжает моё дело, но и блестяще справляется с этим. Бринн, мы с мамой очень гордимся тобой. И мы хотим, чтобы ты знала, что ты — вы оба — имеете наше полное благословение на прекрасную совместную жизнь.
Практика делает своё дело, и я достигаю своей цели, как только мой, надеюсь, будущий свёкор закончил свою речь. В тот момент, когда плечи Бринн опускаются, мой микрофон включается.
— Бринн Фишер, — начинаю я.
Она оглядывается по сторонам, слыша мой голос в динамиках и не понимая, что я нахожусь буквально в десяти футах позади неё на траве. Я закрываю микрофон ладонью и кашляю. Бринн поворачивается и ахает, закрывая рот руками.
— Я здесь, — говорю я.
Трибуны разражаются хохотом.
— Как? Что ты...
— Ты не возражаешь, если я скажу первым? — В воздухе раздаётся ещё больше смеха, и Бринн качает головой, снова закрывая рот обеими руками.
— Я хочу рассказать вам, ребята, нашу историю. Если вы мне позволите.