– Поэтому тебе и нужно купить его прямо сейчас, дурочка, – сказала Ынсан, нахмурив брови.
По словам Ынсан, эфириум – это новый блокчейн, разработанный два года назад и представляющий собой блокчейн так называемого «второго поколения», который создал российский разработчик Виталик Бутерин. Проще говоря, этот коин был предназначен для системы, которая будет гарантировать кредит на блокчейне не только для коина, но и для любых других финансовых транзакций и контрактов. Например, можно представить, что в случае с договором на недвижимость документ об аренде автоматически копируется и обновляется для всех участников сделки. Создатель утверждал, что, поскольку все в мире состоит из договоров, эфириум – безопасная и инновационная технология, которая может использоваться куда шире, чем биткоин, так что эпоха эфириума еще впереди.
Джисони неопределенно фыркнула, отломила большой кусок от своего шифонового бисквита и положила его в рот. Несмотря на нашу реакцию, Ынсан без устали продолжала нас просвещать. В Корее он пока не особо известен, но вот в Северной Америке и Европе прямо сейчас набирает популярность, и один эфириум стоит 13 950 вон. Биткоин сейчас стоит полтора миллиона вон. Именно в этот момент я кое-что поняла. Я отчетливо уловила, как что-то мелькнуло в темных и ясных глазах нашей подруги. Она предложила нам представить ситуацию, когда эфириум будет стоить миллион, как биткоин, а может, и два миллиона вон.
– Вы же понимаете? Это только начало, – конечно же, она бросилась рассуждать о передовых возможностях и альтернативных технологиях блокчейна, но теперь складывалось ощущение, будто она просто говорит об очередных акциях. Можно было получить огромную прибыль, покупая крипту в самом начале и продавая после ее взлета, говорила она, перейдя на диалект.
– Я-то подумала, что ты наконец-то встречаешься с кем-то. А ты с этими речами. Кан Ынсан такая Кан Ынсан, – сказала Джисони, облокотившись одним плечом на спинку купе.
– Мне не нужны отношения. Свидания прокормят тебя?
– А этот твой имаджинариум или как его там, эфириум, прокормит? – на этих словах Ынсан взялась за телефон, лежавший у нее на бедре, и ткнула им Джисони в лицо.
– Не только прокормят, но и даже больше. Показать? – Джисони это надоело, и она оттолкнула телефон в сторону.
– Получается, сейчас ты инвестируешь в криптовалюту? Так и знала, что ты найдешь себе приключений на голову.
– Это не приключения, я зарабатываю деньги, – возразила Ынсан, а затем, закатив глаза, добавила: – Это же не я спускаю тысячи вон на то, чтобы поехать на Тайвань и встретиться с парнем.
– Лучше уж так, – сказала Джисони, которая во время прошлогоднего летнего отпуска впервые поехала на Бали и завела там отношения на расстоянии с тайваньцем, который к тому же младше нее. Не знаю, можно ли было назвать это любовью. Она ездила в Тайбэй около четырех раз, тратя выходные и праздники на встречи с парнем, которого звали Вэй Линь. Почти каждые два месяца. Ынсан считала, что это все глупости и нездоровые отношения, и при любой возможности припоминала эту историю, чтобы пристыдить Джисони. «Не трать деньги на такую ерунду!», «Давайте заниматься криптовалютой!», «Не хочу!» – слушая их ругань, я поняла, что уставилась на телефон Ынсан.
Мне правда интересно посмотреть. Мне было любопытно, что же есть у нее в телефоне, что заставило непробиваемую Кан Ынсан так ярко улыбаться. Но из-за негативной реакции Джисони я больше не могла задавать никаких вопросов. Ынсан закатила глаза:
– Не занимайся, если не нравится. Ты просила рассказать, я и рассказала.
Но не мне. Я хотела узнать. И вместе с тем не хотела. Я не уверена почему. Если наша Ынсан станет миллионершей, как американский подросток или тот удачливый разработчик, о котором писали в зарубежной статье, то ее больше не будут беспокоить разница между I и M в табеле успеваемости или ежегодное повышение зарплаты на два или три процента. Думаю, я боялась того желания, которое может завладеть мной, когда я узнаю о существующих возможностях.
– Боже, уже 49 минут, – пораженная внезапным вскриком Ынсан, я посмотрела на часы.
– Быть не может.
– Уже? Ощущение, будто мы только сели, – выразила свое недоверие Джисони. Такое происходило каждый раз, но мы всегда удивлялись. В этом купе, куда мы ненадолго сбегали от работы, время, казалось, ускорялось в два раза. Мы второпях запихнули в себя остатки пирожных и поспешно направились в сторону офиса.