Я ждала этого момента, этого взгляда между нами, когда Джек поймет, что всё это время он недооценивал меня. Хотела этого с тех пор, как он отругал меня за тот печально известный инцидент с криоморозильником в лаборатории, когда он обвинил меня в том, что я уничтожила образцы его тканей из-за своей некомпетентности. Тогда я впервые по-настоящему смирилась с тем, что мне, возможно, придется усыпить моего маленького зверька.
Кто теперь некомпетентен, ублюдок?
Как раз перед тем, как он теряет сознание, я наклоняюсь ближе и нежно целую его в щеку. А потом я прижимаюсь губами к его уху, даря ему подарок, о котором он, возможно, не вспомнит, когда проснется.
— Ты ошибаешься, Джек, — повторяю я шепотом, который сопроводит его в мир грез. — Это была не первая наша встреча.
Когда я отстраняюсь, он уже без сознания.
Я поднимаюсь и стою над своим спящим заклятым врагом, а затем оставляю его в темноте...
...там, где ему самое место.
4. ОСЕВОЙ СКЕЛЕТ
Джек
Хрустящий, тонкий слой свежего снега собирается на моем теле. Дыхание становится поверхностным, а легкие больше не чувствуют холодного воздуха. Руки и ноги онемели, кожа замерзла, а способность нервных окончаний к функционированию теперь притуплена, не в силах посылать болевые сигналы в мозг.
Я лежу здесь в морозной ночи, а на лес вместе с хлопьями снега ложится бескрайняя тишина.
Усталость оседает глубоко в моих костях вместе с промерзшей землей, затягивая меня в небытие. Так и тянет отпустить всё и просто продолжить проваливаться в бездну. Я никогда не чувствовал себя так спокойно, как сейчас, укутанный в ледяное одеяло, укрытый от мира страданий.
Звук снега, хрустящего под тяжелыми шагами, раскалывает тишину, и я перестаю дышать.
Шаги звучат всё ближе, пока я не чувствую, как снег прижимается к моей щеке.
— Где ты, маленький засранец.
Хриплый голос произносит каждое слово. Я не чувствую ничего, кроме холода, но воспоминание о его мерзком дыхании обдает моё лицо.
Я слышу отчетливый звон его Zippo . Затем чирканье.
Рефлекторно я пытаюсь сжать онемевшие пальцы вокруг твердого предмета, погребенного под снегом.
— Когда я найду тебя...
Это последние приглушенные слова, которые достигают моих ушей, прежде чем время искажается вокруг меня.
Неясные образы мелькают стоп-кадрами, пока я выбираюсь на поверхность. Ярко-красная полоса разрывает девственно белый полог. Пустые глаза впитывают ночь, когда вдруг сверкает сталь... прежде чем образы начинают исчезать в глубинах моего разума.
Когда сознание возвращается ко мне, я понимаю, что меня накачали, в ту же секунду когда мои глаза открываются.
Я чувствую, как успокоительное движется по кровотоку, а в голове царит путаница. В висках пульсирует, в то время как мое зрение приспосабливается, чтобы разглядеть залитые лунным светом ветви деревьев над головой. Я подношу руку к шее, нащупывая нежный участок кожи, куда Кири вонзила иглу.
Сильная боль в груди привлекает моё внимание.
Она, блять, ударила меня электрошокером.
Но если бы она хотела моей смерти, я был бы уже похоронен на берегу реки.
Я переворачиваюсь и поднимаюсь на ноги, моё зрение проясняется, чтобы рассмотреть серо-белое окружение.
— Проклятье!
У меня всё ещё есть телефон, и я достаю его, чтобы проверить время. Я был в отключке около двух часов. Диазепам, или, возможно, мидазолам. Быстродействующее успокоительное, которое также быстро выводится из организма.
«Это была не первая наша встреча.»
Ожесточенный тон её голоса — это издёвка над моей пульсирующей от боли головой.
Я оглядываюсь вокруг в поисках расчлененного тела, которое Кири доставала из сумки и бросала в воду. Ручей течет медленно, берег пуст.
Эта женщина не хочет моей смерти, но ей что-то нужно.
Прямо передо мной лопата воткнута в илистую землю.
Прямо сейчас, очевидно, что она хочет, чтобы я копал.
Аромат кофе Кона9 разносится по отделу, в то время как я стою над столом из нержавеющей стали в лаборатории. Впервые испытываю искушение налить чашку, остро нуждаясь в стимуляции, которую не может обеспечить даже моё новое исследование.