— Ты пила Шираз в клубе той ночью, — говорит Джек, вырывая меня из моей мысленной оценки дома, его взгляд тяжелым грузом ложится на мои плечи. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, он жестом приглашает сесть на диван в гостиной. — Хочешь снова то же самое?
— Конечно, было бы замечательно, спасибо.
Джек кивает, и я сажусь на диван серо-стального цвета, наблюдая за тем, как он уходит на кухню. Он открывает свежую бутылку и наливает бокал красного вина в черный металлический стакан без ножки, затем добавляет в свой стакан лед и виски, после чего приносит их оба вместе с пачкой бумаг, зажатых под мышкой. На журнальном столике передо мной разложены закуски — оливки Кастельветрано, хумус, сыры и чатни30, нарезанные овощи, сухофрукты и мясное ассорти. Когда Джек садится рядом со мной, я не могу сдержать вопросительный взгляд широко раскрытых глаз, который бросаю между ним и маленьким пиршеством на столе.
— Ты не ужинала, — просто говорит он, передавая мне вино, а затем маленькую тарелку с соседней доски. Его взгляд переходит на мои швы, затем на грудь в районе шрамов, затем на меня в целом. По его лицу пробегает едва заметный хмурый взгляд.
Мое сердце скребется о кости.
— Спасибо, — говорю я, желая одержать маленькую победу в своей постоянной битве со временем.
Я сижу неподвижно с тарелкой в руках, просто чтобы насладиться выражением лица Джека. Оно озабоченное. Может быть, немного растеряное. Его вспыльчивый характер требует, чтобы всё в жизни подчинялось ему, и мне нравится отказывать ему в этом. Но есть что-то простодушное в его явном беспокойстве о моих пищевых потребностях, и я смягчаюсь, кладу тарелку на колени, чтобы протянуть руку и взять оливки и сыр с доски. Честно говоря, я не очень слежу за тем, что беру. Я наблюдаю за лицом Джека, за тем, как он следит за движением моей раненой руки, за тем, как он, кажется, анализирует то, что я решаю взять, а чего избегаю. На самом деле я даже не знаю и половины того, что беру, я просто продолжаю, пока не наберу достаточно еды, чтобы он выглядел довольным. Только после этого он наполняет свою тарелку, и ждет, пока я сделаю несколько глотков вина и съем немного еды, прежде чем положить бумаги себе на колени.
— Я сегодня кое-что нашел, — начинает Джек, передавая мне лист бумаги. В верхней части листа — зернистая фотография Хейса, хотя на снимке он выглядит немного моложе, чем сейчас. Больше волос. Меньше морщин. Второй подбородок поменьше. Более яркая искра в его глазах, что очевидно, несмотря на плохое разрешение. Под фотографией указаны его данные. Его полное имя. Дата рождения. Рост. Образование.
Годы службы в ФБР.
А ниже — его лицензия, подтверждающая право работать Частным Детективом.
У меня по рукам пробежал холодок. Я перевожу взгляд с бумаги на Джека, его губы сжаты.
— Что это, Джек? — спрашиваю я, хотя кусочки паззла уже встают на свои места. В ответ Джек протягивает мне следующий лист бумаги.
— Что-то в нем меня настораживало. Я не мог выбросить это из головы, — отвечает Джек, когда я начинаю читать следующую страницу. На верхнем левом краю страницы — логотип ФБР.
— Джек... ты... ты взломал записи ФБР?
Он слегка пожимает одним плечом. Пытается скрыть самодовольную ухмылку, жуя оливку, но ему это не удается, когда она загорается в его глазах.
— Ты это сделал. Ты взломал чертово ФБР. Как...
— Более важным вопросом, вероятно, является вот это, — говорит Джек, указывая на середину абзаца на листе, который, похоже, является кратким изложением внутреннего кадрового слушания. Он выделил одно предложение.
Решение комитета Управления Профессиональной Ответственности — прекращение деятельности Эрика Кристофера Хейса в качестве действующего агента Федерального Бюро Расследований.