— Зак?
Он не отвечает, лишь отстегивает ремень безопасности. Теперь роется в задних карманах, затем снова в обоих передних.
— Бл*дь. Разворачивайтесь! — рявкает он.
Наш седеющий, пятидесяти с лишним лет водитель смотрит на Зака в зеркало заднего вида. Его глаза над очками, наполовину сползшими по выступающему носу, сужаются.
— Разверните, нахрен, машину! Мы должны вернуться!
— Зак… — Я тянусь к его руке.
— Я потерял кольцо. Я потерял кольцо, — говорит он так, будто не может дышать.
Его обручальное кольцо.
— Уверен? Ты ведь положил его в карман, да?
— Сэр, уже поздно. Если хотите, вернемся завтра…
— Тогда выпустите меня! — Зак возится с замком в попытке открыть дверцу.
Водитель сворачивает на обочину и останавливается.
Я касаюсь плеча водителя.
— Мы заплатим вам сколько нужно, чтобы успеть вернуться на то место до наступления темноты.
Солнце уже начинает садиться. Я не уверена, что это будет иметь значение, но мы должны попытаться.
Когда мы возвращаемся к тому месту, где ели клубнику — где занимались сексом, — Зак вылетает из машины и мчится на холм. Я следую за ним, но не так быстро, потому что не уверена, что могу бежать со швами на голове.
Милостивый Господь…
На это тяжело смотреть.
На вершине холма Зак ползает по траве, светя себе фонариком телефона, потому что солнце почти скрылось за горизонтом.
Я включаю фонарик на своем мобильном и ползаю на четвереньках, чтобы помочь ему в поисках.
— Бл*дь. Я не должен был… тупой… баран. Бл*дь. Бл*дь, — Зак стонет и рычит от сильных волн гнева и разочарования, прокатывающихся по его телу, на глаза наворачиваются слезы. Мою грудь и под ложечкой словно стиснули в кулак.
Если бы я не попросила сфотографироваться, он бы не снял обручальное кольцо. Если бы мы не занялись сексом, он бы не выронил его из кармана.
Я ошибалась. Сожаление имеет свойство всплывать на поверхность, как бы мы ни старались его заглушить.
После почти сорока пяти минут ползания, небо над холмами становится абсолютно черным. Зак садится на пятки. В полном поражении. Он запускает руки в волосы, возводит глаза к небу и закрывает их.
— Прости меня, — шепчет он.
Он не извиняется передо мной. Я это знаю. И это нормально. Я не хочу, чтобы он когда-либо переставал любить ее, даже если это означает, что он никогда не сможет по-настоящему полюбить меня. Сьюзи была моей подругой, и она заслуживает вечной любви. Вероятно, мы с Заком обречены на ад безответной любви.
Она двигается дальше, а он никогда не сможет. А я… ну, я не знаю, как обстоят мои дела. Каждую ночь у меня есть крыша над головой, но мое сердце так и остается бездомным.
— Пошли, — зовет он почти шепотом, неуклюже поднимается на ноги и направляется обратно вниз по холму.
Собрав осколки и треснувшие части своего сердца, я следую за ним.
Когда мы возвращаемся в отель после долгой и молчаливой поездки, он идет сразу в свою комнату, останавливаясь перед тем, как закрыть дверь.
— Мне нужна… минутка.
С противоположной стороны номера я делаю храброе лицо, которого он не видит, и говорю:
— Я понимаю.
Дверь за ним захлопывается.
ГЛАВА 29
Следующим утром я просыпаюсь рано и собираю чемодан. Когда открываю дверь, Зак, только что из душа, лежит на диване, голова склонена к телефону. Подняв взгляд вверх, он улыбается. Искренне, но сдержанно.
— Доброе утро. — Я улыбаюсь в ответ и вхожу в гостиную, волоча за собой чемодан.
При виде моего багажа очаровательная улыбка Зака исчезает.
— Я э-э… чувствую себя прекрасно. Так что написала Лии, что поеду с ней сегодня. Она снимает помолвку пары, с которой мы познакомились в первый день нашего пребывания здесь.
Зак слегка кивает, поджав губы, будто сдерживается.
Я прочищаю горло и вселяю уверенность в свою позу и голос.
— Спасибо, что приехал. Это действительно было невероятно мило. И мне жаль, что ты потратил на меня часть отпуска, но… тем не менее, я очень тебе благодарна.
Мне ужасно плохо из-за того, что ты потерял свое обручальное кольцо.
— Конечно. — Зак сам не свой. Он сдерживается.
Как бы ни было заманчиво подтолкнуть его к тому, чтобы он рассказал мне о том, что его так сильно тяготит, думаю, лучше оставить его в покое. Отпустить домой без всяких объяснений.