ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛЕБ. Пролог
Пятая ступенька, шестая, седьмая - Глеб снова опаздывал, судорожно сверялся с циферблатом на смарфоне и надеялся, что та запасная минутка, которую приплюсовал, когда после возращения с каникул снова выставлял правильное время, позволит ему успеть добраться до пятого этажа.
Опоздать и извиниться, конечно, дело нехитрое, но только не в случае со статистикой - дотошная преподавательница, за спиной которой злобно скалились, выдавая что-то вроде "Верочка и в этом семестре скосит весь поток из-за своего бешества" терпеть не могла опоздавших, расправляясь с ними быстро и жестоко - как только звонок переставал оглушать весь корпус, она хлопала дверью в кабинет, дважды проворачивала ключ в замочной скважине и принималась нудеть. Стучи, дергай ручку, хоть дверь пытайся выломать - всё без толку, ведь через пару минут в журнале успеваемости будет красоваться жирная буква "Н". Нет на паре, не присутствует, неудовлетворительное поведение, неудачник по жизни, не суйся в следующий раз без реферата, никакого автомата - каждый трактовал эту несчастную букву по своему.
Последний лестничный пролет, резкий поворот направо, остается лишь добежать до конца коридора... Провалено. Коротенький сигнал о начале первой пары звенит внутри черепной коробки Глеба вперемешку с матами, но в двух десятках метров от него медленно закрывается заветная дверь, и Марков готов поклясться, что видит гаденькую улыбочку Верочки Константиновны, безжалостно оставляющей его наедине с мыслями о предстоящих отработках.
- Туше, - мрачно хмыкает Глеб, плюхаясь на пол напротив пятьсот восьмого кабинета и хлопая себя по карманам джинсов. Початая пачка сигарет, кажется, осталась на кухне в общежитии, и парень, щелкая пальцами, размышляет, стоит ли ему вернуться - пятнадцать минут туда-обратно, десять на перекур, а остальные час и пять куда денутся?
Второй курс дается, увы, нелегко, особенно во второй раз - полтора года Глеба выгнали с позором из-за многочисленных прогулов и хвостов. Сбежавший из-под опеки маменьки и папеньки, Марков тут же начал исполнять победный танец свободного студента, вот только малость переборщил - гулянки затягивались на недели и превращались в бесконечную череду бессонных ночей и чрезмерно болезненных пробуждений, а сессии и пары существовали своим чередом. Звонки от старосты Глеб сначала игнорировал, а затем и вовсе отправил дотошную одногруппницу в черный список, продолжая веселиться. И только лишь слова: "Ты чего на пару припёрся? Тебя же отчислили!" заставили Глеба очнуться. Будто ушат ледяной воды на голову, да ещё и всего через полгода после поступления - домой возвращаться не хотелось, а отец, едва узнав о преступлении отпрыска, мрачно хмыкнул и заявил, что отныне его никто спонсировать не будет. Затем звонила мать - ругала, кричала и рыдала, потом тихонько выла и заказывала ему обратный билет домой.
Затем - пять месяцев работы официантом; неблагодарной такой работы, где можно выхватить без причин, а в ответ нужно лишь скромно улыбаться и стараться не слишком сильно стискивать зубы; сначала научился правильно молчать, затем - обворожительно улыбаться и выкручиваться из любых ситуаций. Чаевых было столько, что он совершенно забывал о том, что в первые числа месяца зачисляют зарплату, и даже подумывал, что, раз в родных пенатах его неплохо кормят, то, быть может, не сдалась ему эта учеба, пока...
- Я в Москву поеду, - широко улыбаясь, заявил Глебу его старый друг, что был на год младше. ЕГЭ - в самый раз, даже наша директриса лично похвалила! Обычно на девчонок ставки, а тут я - вырвался в люди со своими баллами.
- Ванька, какая тебе Москва, - устало вздохнул Марков, садясь на лавку рядом с другом и открывая зубами бутылку колы. - Потеряешься - ты в соседнем районе умудряешься заплутать, а в Москве МИД с МГУ перепутаешь.
- Спорим? А сам-то чего? По зиме плакался, что в тебе политолог без высшего умирает, а сам всё с документами тянешь, подносы таскаешь. Нравится заглядывать взрослым тётенькам в кошельки?
- Не по твою душу мои чаевые, - усмехнулся Глеб, выщелкивая из пачки предпоследнюю сигарету, но поджигать не торопился - крутил между пальцами, смотря в одну точку перед собой. Он уже будто и потерял весь запал - четыре месяца пьянок вместо учебы, может, в пень это всё? Остаться дома, отец устроит в колледж, там можно прогуливать до самой сессии, да и сдать - легче легкого...
А на следующее утро уже стоял в очереди на почте, чтобы отправить документы.
В Москву он, конечно, не поступил - зато получилось дважды войти в одну Фонтанку. Злочастный универ в Петербурге, из которого Маркова выкинули за шкирку, милостиво дал второй шанс. На тот же факультет за компанию поступил и счастливый Ванька, визжавший от радости и дергающий Глеба за отросшие пряди тёмных волос, когда увидел свою фамилию в списке поступивших.