После сеанса Антон отвел Сафара в угол зала. Не заметил ли он во время того несчастного похода за «трофеями» где-нибудь подбитый грузовик или танк. Ничего утешительного Сафар не сказал. В обгоревших машинах горючее, конечно, не могло сохраниться.
Под утро Вадим почувствовал, что кто-то осторожно толкает его в бок. Открыв глаза, он увидел у кровати Антона в полной форме, даже верхняя пуговка на гимнастерке была застегнута.
— Знаешь, можно и без бензина поковки доставить в училище. Помнишь, Андрей Матвеевич рассказывал, как в отряде морской пехоты моряки тащили пушку? Размякла проселочная дорога. Застрял тягач. Бревна, что подкладывали, утопали в грязи, тросы рвались, а ребята оказались здоровые, выкатили орудие на новую огневую позицию. Почему же мы ждем бензин?
— Действуй, — согласился Вадим.
Из кружка тяжелоатлетов Антон унес пудовую гирю, в мастерской взял пять забракованных шестерен. Секретарем назначил Якова, связным — Анатолия. Испытание на выносливость происходило в комнате за сценой. Обстановка была официальная. Антон сидел за письменным столом, а за маленьким-конторским — Яков. У двери лежали пудовик и заплечный мешок с шестернями. Первым на вызов явился известный в училище лыжник-бегун Григорий Егоров.
— Фамилия, имя, отчество? — спросил Антон, словно видел Григория в первый раз.
— Да брось ты…
— Фамилия, — еще более строго повторил Антон. — Я спрашиваю, как ваша фамилия? Если запамятовали, то захватили бы метрику.
— Егоров.
— Желаете ли вы, товарищ Егоров, принять участие в важном мероприятии?
— В каком? — заинтересовался Егоров, но, заметив, как усмехнулся Антон, поспешил согласиться. — Записывайте, я человек компанейский.
— И компанейскому человеку нужно пройти испытание. Поднять семь раз пудовик, с мешком за плечами спуститься вниз по лестнице и вернуться назад.
Пудовую гирю Григорий поднял десять раз. Анатолий вел контроль за выполнением второго испытания. Григорий легко сбежал вниз, без одышки поднялся наверх.
— Безусловно, годен! — объявил Антон.
Яков подозвал Григория, вручил предписание, в котором было сказано:
«Товарищу Егорову. Предлагается вам завтра явиться в шестнадцать часов для выполнения комсомольского поручения. Сбор в парке у беседки. Ответственный А. Мураш».
Антон занес в список наиболее крепких ребят, поэтому отбор сперва проходил гладко. Однако каким-то неведомым путем про испытания на выносливость узнал Лосев.
Иван выжал положенное количество раз пудовик, упражнение далось нелегко, запыхался, вспотел, но все-таки взялся за мешок, хоть его уже пошатывало от усталости.
— Отставить! — сказал Антон. — Неполноценный. Следующий…
Вернувшись в общежитие, Иван снова пережил всю сцену своего позорного провала. А еще «шеф»! До конца не дал пройти испытания, зачислил «неполноценным». Допустим, что у Григория и Алексея мускулы крепче, но ведь они и старше его, Ивана, на целых полгода! От обиды он даже всплакнул. Вадим, отложив уроки, присел к нему на кровать и осторожно выпытал причину слез…
Если бы не предательские слезы, Иван, конечно, не пожаловался. Он видел, как вернулись из клуба Яков и Анатолий, пришел куда-то выходивший Вадим, вскоре в коридоре послышался и голос Антона. Чтобы можно было незаметно наблюдать за происходящим в комнате, Иван оставил между простыней и одеялом маленькую щель. Антон вошел, как всегда, покачиваясь, оглядел ребят, сидящих у стола. Иван тревожно подумал: «Наверно, Вадим успел поговорить с ним, и Антон крепко обиделся. Так и есть». Вот он подходит к кровати садится, сует руку под одеяло — «наверно, ущипнет». Иван решил, что как бы больно ни было, он стерпит, закрыл глаза, приготовился к щипку, но почему-то рука Антона проникает под подушку и оставляет там какой-то круглый предмет. Щекой Иван нащупал яблоко, — в обед выдавали вместо компота.
— Ешь, Антон, сам, — прошептал Иван из-под одеяла. — Тебе нужны витамины, малокровие — плохая штука.
— Напрасно паникуешь. Неполноценный ты не по-настоящему, а только для таскания тяжестей. Нужно, брат, считаться с критикой. Вот будет у меня комсомольское поручение поинтеллигентнее — обязательно тебя возьму.
Антон поднялся с постели, начал раздеваться. Лосев смотрел на него растроганно и печально.
— Хочешь быть у меня секретарем?
— А Яков ? — Это предложение было Ивану по душе, но он не хотел обидеть товарища. — У меня почерк хуже.