Рассыпала порошок. Лёгкий шорох по стеклу. Купюру Хейл свернула в тоненькую трубочку. Вдох. Мутнеет перед глазами. А по телу растекается истома. Ноги становятся ватными и на душе наступает ощущение необыкновенного спокойствия. Блондинка делает второй вдох и ложится на диван. Медленно. Не торопясь. Зрачки увеличиваются. Все плывет и через несколько секунд Розали смакует весь кайф прихода.
Елену привели в какую-то комнату и посадили на стул. Уже несколько дней она в больнице и навещает ее только Тайлер. Бедные цыгане не знают об операции Дрины, а из нынешних… В общем, не важно. Врач принялся разбинтовывать глаза, а Гилберт чувствовала, как ее сердце стало биться более часто. Она боялась. Боялась взглянуть на мир, хоть и очень хотела его.
Врач отлепляет пластырь от одного глаза, потом от другого. Он добр и говорит о чем-то отвлеченном, о какой-то своей внучке. Елена улыбается, но в глубине души боится еще сильнее. Глаза то ли в слезах, то ли в каком-то растворе. Елена заламывает руки. Ее страх становится сильнее с каждым разом все больше и больше.
- Я помогу открывать вам глаза, – произносит доктор.
Девушка кивает, но внутренний порыв души молит об обратном.
- Хорошо, – кивает она, чувствуя, как холодеют руки. Ей кажется это страшным, невыносимым. Каким-то сущим кошмаром.
Его теплые старческие руки, от которых пахнет медикаментами и медом, касаются ее лица. Он аккуратно касается век.
- Не спешите.
Елена снова кивнула. В ее горло пересохло.
- Открывай. Что ты видишь?
Девушка приоткрыла глаза. Но моргала ими часто. Из глаз не переставали литься слезы, а все изображение напоминало какое-то серое пятно. Яркий свет причинял адскую боль, и становилось еще невыносимей. Елена отчаяннее вцепилась в ткань своего больничного халата.
Она принялась осматриваться, но ничего не выходило.
- Я не могу, – в отчаянье произнесла она и закрыла глаза. И где поддержка матери, когда она так нужна?
Доктор дал время. Спустя минуту девушка все же раскрыла глаза.
- Я подниму руку, а ты будешь говорить, сколько я показываю пальцев. Хорошо?
- Ух ты! Значит, это пальцы?
И как ей привыкать к новому миру? В комнате становилось жарко, а пить хотелось еще сильнее.
- Да. Они самые.
Врач разжал пальцы.
- Их … пять?
- Да. А теперь возьмите меня за руку.
Но девушка смогла коснуться лишь пустоты. Неверие в собственные силы пробудило еще и отчаяние.
- Все получится.
- Жжет. Это нормально?
- Да. Сегодня вы полежите у нас, а завтра можте отправляться домой. К тому же вы будете под наблюдением врача-офтальмолога Сальваторе. Он хороший специалист.
Девушки-цыганки в палате сторонились. Елене было все равно. До палаты ее проводила медсестра. Девушка видела движущиеся объекты, видела где темнее, где светлее и, кажется, даже могла различить проходы дверей, в которые проходила. Шатенка вела себя сдержанно, хоть сама и боялась всего. Это было не свойственно амплуа ее хладной натуры и жаркой внешности. Ей придется заново учиться жить в физиологическом, не духовном, смысле. Гилберт села на свою кровать и сказала, что с ней все будет хорошо. Она вытянула вперед руки и стала разглядывать эти расплывчатые образы.
Спустя два часа в палату вошли. Девушка взглянула на того, кто вошел, но осталась недвижима. Объект приблизился и, спустя несколько секунд, сел рядом. Елена знала этот запах. Пальчиками она коснулась лица и тут же улыбнулась. Девушка обняла парня, радуясь тому, что хоть с кем-то сможет пережить это сложное и важное событие.
- Ты… такая живая…
Она улыбнулась и села ближе. Ей хотелось поскорее разглядеть Тайлера, ей хотелось изучить его мимику, его внешность и мускулатуру, которую она выучила только с помощью осязания. Девушка видела Тайлера, но слишком-слишком плохо. Будто через стекло, размытое водой.
- Ты таким представляла меня?
- Я только завтра увижу тебя. Сейчас ты напоминаешь размывчатое пятно.
Он сжал ее руку и поднес к губам. Он целовал ее руки, восхищаясь ею.
- Я люблю тебя, Елена. Я так боялся…
- Даже если бы ничего не удалось, жизнь бы не изменилась…
Она была такой искренней только с ним. Только с этим молодым парнем девушка раскрывала все грани своей души и не боялась быть собой. Ей так хотелось поскорее разглядеть его!
- Приходи ко мне завтра?
- Хорошо, – произнес он. – Я приду. Сейчас уже вечер. Ты ложись отдыхать, а я… я буду считать минуты. И завтра мы заново познакомимся.
Он поднялся, а Елена старалась не разжимать его руки. Она любила его так же сильно, как и он ее. Она любила и была любима. Ей не был нужен кто-то еще. Сейчас, несмотря на проблемы с матерью, Елена ощущала себя самой счастливой. Тайлер оставил еще несколько поцелуев на ее руках и вышел из палаты.
Он прикурил, стоило ему выйти на свежий воздух. Любовь была вытеснена на время другим чувством. Страхом. Мужчина извлек из внутреннего кармана белый конверт. Он ничего не сказал Елене, не стал огорчать ее в такой счастливый для нее день. Парень сел на скамейку и достал сотовый телефон. Он набрал номер, который был написан на листке бумаги. Долгие, жуткие, томительные гудки ожидания… Сердце билось в тревоге и смятении. Парень боялся. Неизвестности.
- Это Локвуд, – произнес он, когда абонент ответил. – Вы прислали мне… – он замолчал, выслушивая, что говорят на том конце провода. – Да, я согласен. Я буду. Завтра. В четыре в вашем офисе. До свидания.
Тайлер положил трубку и, кинув сигарету на асфальт, растоптал ее. Для себя он твердо решил ни слова не говорить об этом своей любимой девушке.
* прообраз взят с актрисы Никки Рид
====== Глава 5. Что скрывает дождь. ======
И на эту грешную, всеми забытую землю снизошла благодать. Дождь остужал пыл и разгоряченный асфальт. Можно было вдыхать свежий, очищенный, пропахший дождем воздух. Но этот народ снова был недоволен. Водители психовали по поводу того, что недавно вымыли машины, школьники были недовольны некомфортной дорогой до школы, и прочие массы находили кучу причин для недовольства. На самом деле, было в этом дожде нечто сокровенное. Раскаты грома разрывали небо, покрытое черными мрачными тучами. В музыке дождя есть нечто такое, что заставляет замолчать хотя бы на какое-то время и просто замереть. Просто полюбоваться этими великолепными каплями.
Мужчина вошел в холл больницы, стряхивая с зонта дождевые капли. Он огляделся и увидел девушку, которая с улыбкой разговаривала с врачом. Цыганка Дрина и с улыбкой! Это зрелище совсем уж… невозможное. Деймон отошел в сторону. Руки девушки крепко держали руки врача. Этому седовласому старичку было за шестьдесят. Лысина, круглые очки и белый халат создавали полный образ типичного врача. Глаза Елены были… живыми. Она хотела разглядеть ими все, каждую мелочь, и поэтому в открытую рассматривала любого прохожего. Сальваторе аккуратно подошел к разговаривающим. Елена насторожилась и с неким любопытством оглядела подошедшего человека.
- Мистер Сальваторе! – подпрыгнул старичок и протянул свою руку молодому человеку. – Рад вас видеть.
- И я вас, мистер Стоунер.
Деймон не был любителем сентиментальности, но в этот раз позволил себе быть открытым в чувствах. Приоритеты меняются с каждым днем. Вчера и сегодня Деймон уже не настолько апатичен. Дочь его бывшей большой любви теперь обрела зрение и вышла из амплуа фарфоровой куклы. Видимо, грани душ раскрываются не только ночью, но и во время дождя. А быть может, это все бред собачий, и все эти нежности – лишь затишье перед бурей.
- Мистер Сальваторе, это вы? – перебила шатенка бойкий рассказ своего лечащего врача. На этот раз девушка говорила на стандартном английском без какого-либо акцента, что немного удивило Деймона.
- Ты меня не так представляла?
Он усмехнулся, но лицо Гилберт было серьезным. Она посмотрела на Деймона, потом на Стоунера.
- Вы знакомы?
- Мы? Да этот же болван у меня три раза сдавал курсовую! – заулыбался врач, вспоминая былые времена. – Его все три курсовые были безупречными, но я гонял его, как подростка! В нынешнее время молодежь уже не та…