Каждый день последней недели Себастьян старался запечатлеть в своей памяти. Чтобы даже на расстоянии видеть образ Вирджинии перед собой. И чтобы последние дни дома не были лишены смысла и хоть каких-то воспоминаний. Опухоль уже была слишком большой, чтобы парень мог нормально говорить – он почти не повышал своего голоса, периодически издавал хрипы, кашлял. Но ему все еще удавалось делать вид, что все в порядке, и что он всего лишь бережет свои связки, не более того. За такой длинный период притворства он научился сдерживать боль, скрывать, как на самом деле плохо во время очередного ужасного спазма в горле, как хочется закричать и забиться в истерике от нескончаемых мучительных судорог. Весь день он терпел, притворяясь даже перед родителями, но стоило Себастьяну остаться наедине с собой, вся сила и самообладание тут же покидали его. На теле проступал пот, температура тут же поднималась, становилось невыносимо жарко, а боль в горле начинала набирать свои обороты. Каждую ночь он по нескольку раз прощался с жизнью, проваливался во тьму, а затем снова восставал из нее. И лишь с утра он открывал глаза и понимал, что еще одна страшная ночь позади, что он отсрочил свою кончину еще, как минимум, на 24 часа.
В последнюю их прогулку Вирджиния пришла в том сером платье. Конечно, она в любом наряде была прекрасна, но в этом платье она была похожа на настоящего ангела, и Себастьян не мог перестать любоваться девушкой. Еще в первый раз увидев его, он не мог отвести взгляда от девушки, постоянно ловил себя на этом и старался держать себя в руках, чтобы не выставить себя абсолютным кретином. И вот, теперь она тоже пришла в нем. Чтобы порадовать его напоследок, он знал это. И был безумно ей благодарен. Они как всегда гуляли и разговаривали. Хотелось сделать что-то необычное. Что-то внезапное, и что точно бы отложилось в памяти девушки. Чтобы она не забыла о пареньке с красными волосами и дурацкой походкой, когда его не станет. Всю прогулку Себастьян думал, что бы ему сделать, но так ничего и не смог придумать. Голос Кейт в голове не давал ему покоя. Он мешал ему, говоря, что все действия парня будут впустую и не принесут нужного эффекта, наоборот лишь все испортят. В самом конце прогулки, проводив девушку до дома, он снова предпринял попытку поцеловать ее. Успел вовремя остановиться – «С чего ты взял, что ей этого хочется? Ты думаешь, что раковые клетки за эту неделю стали приятнее на вкус? Конечно, она всегда мечтала поцеловать больного человека».
Последняя поездка от ее дома. Последняя ночь в своей комнате. Последний скудный завтрак в кухне – парень попытался хоть что-то в себя засунуть, чтобы немного притупить голод. Последний взгляд на дом. И город он запомнит именно таким, каким он видит его сейчас, в последний раз. Слишком много последних действий он совершил за эти пару дней. А что ему еще остается? Но это лишь первый шаг на пути к концу.
В ушах Филипсы, на коленях гитара (еще бы он положил свою Несси в багажник такси), папа спереди рядом с водителем, мама у окна, смотрит на город. Алиса прижалась к парню и положила голову на его плечо, обняла. Никто не говорил. Даже таксист молчал. Он тоже знает, что все плохо? Откуда? Почувствовал, что везет труп, который еще не до конца ушел в мир иной?
В наушниках играет подборка My Chemical Romance. Песни выбраны как нельзя лучше – про боль и страдания, истерию и безысходность. Эта группа никогда не отличалась оптимистичными текстами, но то, что играло сейчас, приводило парня в ступор и уныние. Даже его музыка теперь против него. Хотелось разрыдаться и закричать, но он держался. Он знал, что еще слишком рано для этого. Да и вообще, парень надеялся, что до самого конца сохранит свои чувства и боль в тайне, что не выдаст себя. Ну и пусть теперь все против него, хотя бы в этой маленькой битве он должен выиграть.
Она сдержала обещание, вновь надела его. Это немного ободрило парня – нет, весь мир не сможет на него ополчиться, Вирджиния все еще с ним. Она все еще верит и поддерживает. Так самоотверженно и наивно. И как же он мог забыть о сестре и друзьях? Алиса не отходила ни на шаг, Малком говорил всякую чепуху, Кейт расплакалась. Все эти действия были такими разными и непохожими друг на друга, но Себастьян знал, что за ними скрываются самые искренние и преданные чувства. Они тоже в него верят. Верят, что он вернется. И даже не пытаются запомнить этот момент, как это делал Себастьян, прощаясь со всеми. Остается надеяться, что в их памяти достаточно прекрасных моментов с ним, поэтому они будут его помнить даже когда он уйдет.
Вирджиния тоже расплакалась. Девушки вообще такие чувствительные. По-крайней мере, те, что входят в окружение парня – Кейт, Вирджиния, Алиса, даже мама. Так, может, они чувствуют, чем все кончится? И из-за этого плачут? Нет, Вирджиния снова что-то говорит о выздоровлении. Глупенькая.
Опять он сделал кое-что в последний раз – посмотрел на своих друзей, прежде чем уйти и больше никогда не вернуться. Шаг второй – конец все ближе. Сейчас рядом осталась только мама, Ванесса и телефон, который еще хоть как-то сможет связать его с жизнью. Через него он еще ненадолго сможет почувствовать себя живым и причастным к этому миру. Наверно, телефон и завершит его недолгий путь. Почему-то Себастьян был в этом уверен – прежде, чем умереть, он позвонит. Еще неизвестно, кому, но он сделает это.
Сон не шел к парню. Мама тоже не спала. И тогда, немного подумав и все взвесив, Себастьян ей рассказал о Вирджинии, и что он чувствует к этой девушке. Мама грустно улыбалась в ответ, а потом сказала, что итак знала. Что догадывалась. Ну да, ведь она давно все поняла, просто молчала. Видела, как ее сын смотрел на эту девушку, как он менялся рядом с ней. А еще она видела, как Вирджиния ведет себя с ним. Она же тоже неравнодушна к ее сыну. Себастьян лишь смущенно хмыкнул на это и сказал, что это бред, Вирджинии было все равно. Мама сказала пару фраз в свою защиту, но не стала сильно давить на парня. Ему итак сейчас тяжело, лишние переживания совсем ни к чему.
От разговора с мамой стало немного легче. Его чувства не выглядят смешными, их поддерживают. И, может быть, мама и сказала правду о Вирджинии – вдруг, у девушки тоже есть хоть немного чувств, которые испытывает к ней парень. Ведь мама куда лучше разбирается в женском поведении. Да, было бы чудесно, окажись она права. Хотя теперь это уже не имеет никакого значения, им больше не суждено увидеться. Единственное, что осталось – телефонные разговоры. И фото с выпускного, которые девушка обещала прислать. А больше ничего не ждет больного парня.
Его определили в ту же палату, что и тогда. Но теперь она была пустой. Ну да, ведь тот бедняга уже давно мертв. И скоро Себастьян будет там же, где и он. Парень сел на свою постель. Ту же, на которой он жил тогда. Оглядел свой «номер», долго смотрел на кровать ушедшего друга. Шаг номер три на пути к неизбежному.
Началась бессмысленная волокита с анализами, планом лечения. Себастьяна водили по врачам для сдачи крови, биопсии и прочих неприятных процедур. Со спокойствием и смирением он терпел, пока врачи терзали его итак уже замученное от болезни тело, и лишь слабые смешки слышались от него, когда в очередной раз ему что-то быстро говорили о его предстоящем лечении. Мама всегда была рядом и с трепетом относилась ко всему происходящему. И все время смотрела с укоризной, когда ее сын втайне бессильно насмехался над действиями врачей. В данной ситуации радовало лишь одно – пока что боли не стали сильнее, а значит, он проживет несколько лишних дней, может, недель.
Очередной удар настиг Себастьяна слишком внезапно, хотя он давно морально себя настраивал к нему – его побрили. Вроде бы, в этом нет ничего необычного и плохого. Ведь волосы сами выпадут, химия и терапия сделают свое дело. Но, почему-то, сидя в кресле и смотря, как на пол падают красные пряди, Себастьян почувствовал, что что-то сжалось в груди – он все ближе и ближе к логическому завершению. Сейчас его клеймят, сбривая все под чистую. Ведь все раковые больные выглядят так же, каким сейчас становится он. Теперь было не до насмешек, не до напускного спокойствия и безразличия. Не выдержав, Себастьян закрыл глаза и сжал зубы, сдерживая желание закричать. А спазмы в горле только усиливали его порыв сделать это. Клеймение закончилось. Парень старался не смотреть на лежащие на полу лохмотья. Еще один шаг, четвертый.