Это была первая ночь, когда он так и не сомкнул глаз. И весь день он не мог уснуть, хотя у него было много возможностей. Себастьян все время думал о глупости своего признания. Она будет надеяться. Она будет ждать. Да более того, она уже даже могла придумать, как именно будет встречать его в аэропорту. А это было самое ужасное – он дал ей бессмысленную надежду, от которой его милой будет только больнее. Он попытался сказать ей об этом вечером, но только больше расстроил. А ведь совсем не хочется, чтобы последние воспоминания о нем были грустные. Ни капли не хочется.
То ли от того, что он давно не ел, то ли потому что последние силы забрала болезнь, Себастьян успокоился. Он больше не думал о том, как ему больно. Лишь безмолвно терпел эту боль. Слышал, как врач сказал медсестре, что уже пошли метастазы, и лишь улыбнулся, глядя в потолок. Больше не хотелось кричать от отчаяния. И не было слез. Раньше он думал, что будет плакать. Но этого не происходило. Лишь улыбка застыла на губах. Он вспомнил о Йене, том мальчике с соседней кровати с раком желудка. Тот тоже был таким в свои последние дни жизни. Спокойный и безмятежный. Будто предполагал, что уже конец. И теперь Себастьян его понял – Йен на самом деле уже все знал. Почувствовал и принял. Себастьян делал то же самое, он принимал свою судьбу. Он сдался, устав воевать и проигрывать. Воевать с раком, с Вирджинией и Кейт, с мерзкими богатеями, что шипели на него в тот благотворительный вечер. И сейчас смерть показалась не таким страшным выходом. Скорее, благословенным избавлением. Она хотя бы заберет с собой всю боль. А умирать совсем нестрашно. Нужно лишь закрыть глаза и выдохнуть. И больше ничего не будет волновать.
Мама улыбнулась, войдя в палату. А в глазах было отчаяние. Конечно, врачи ей обо всем сказали. Она села у постели и взяла сына за руку. Замученная не меньше Себастьяна. Уставшая от страха перед неизбежным. Больше не в состоянии наблюдать за страданиями своего ребенка. Она даже ничего не говорила. Не могла произнести ни слова. Не знала, что сказать. Тогда Себастьян посмотрел на нее и попросил об одной вещи – он коснулся своей бритой головы и сказал, что не хочет быть клеймленным. Не хочет, чтобы все видели его таким. Это было позорно, это было так жалко. Он не хотел, чтобы его жалели. Мама поняла его. Она кивнула, с силой закусив губу. Закусила, чтобы не заплакать. Но у нее ничего не вышло – слезы сами покатились по щекам. И сын сказал ей, чтобы она шла к себе и ни о чем не волновалась. Сказал, что любит ее, отца и свою маленькую принцессу. Не в силах что-либо сделать, мама поцеловала его в лоб и ответила, что тоже любит его. Попрощалась и ушла. Это было в восемь часов вечера.
Следующие восемь часов Себастьян пытался умереть. Он с силой выдыхал, закрыв глаза, и ждал, что его сердце остановится. Но, почему-то этого не происходило. Все та же боль, спазмы. А сердце продолжает биться. Легкие просят воздуха. Приходилось дышать и делать новые попытки, которые также не увенчались успехом. Теперь Вселенная решила, что он должен жить? Это было уже слишком жестоко. Почему парень не может получить, что ему так необходимо? Какая дикая несправедливость. Какая злая шутка Вселенной. Уже не помня себя от злобы и боли, Себастьян попытался задушить себя, но и это у него не вышло – мозг не давал рукам закончить начатое, инстинкт самосохранения брал свое. Что тогда делать?
В пятом часу, когда Себастьян уже бросил всякие попытки умереть и просто пытался уснуть, чтобы прожить еще один глупый день, его осенило – песня! Она-то точно должна ему помочь. Она его убьет. Резко подскочив на кровати, парень на некоторое время замер – голова закружилась от слабости. Но это ненадолго. Терпеть осталось совсем чуть-чуть. Сейчас надо взять себя в руки и провести этот опасный ритуал. Но как? Спеть самому себе? Так глупо. Нужно было, чтобы кто-то услышал. Ночь, мама не придет. И умирать на ее руках совсем не хотелось. Плюс, до утра он не дотерпит. Дежурная медсестра? Нет, он не подарит ей такую честь. Кто же? Малком? Кейт? Нет и нет. Один испортит момент, не зная, как себя вести. Вторую Себастьян не хотел слышать после ее предательства. Кто? Ответ пришел сам собой – Вирджиния. Кроме нее больше некому. Но как это сделать? Позвонить? Посреди ночи? Нет, нехорошо. Хотя желание умереть слишком сильно, тревожить девушку вот так совсем ненужно. А если оставить ей сообщение? Голосовое сообщение. И как-нибудь красиво все это сделать. Чтобы не пугать ее сразу. Сказать, что лишь решил исполнить ее просьбу? Да! Отличный план. Тем более, сейчас на самом деле очень захотелось в последний раз связаться с девушкой. Хотя бы так, через сообщение, которое она увидит только утром. Поэтому Себастьян взял телефон и стал писать ей свое последнее послание. От мысли о таком скором конце задрожали руки, а голос хотел предательски сорваться. Но парень сдерживался. Он не подал виду, что что-то может быть не так. Тем более, у него нет времени – есть всего одна попытка, иначе песня убьет его, а он так и не отправит Вирджинии сообщение. Собрав остатки сил и всю свою волю, Себастьян записал послание. Замолчав, он задержал дыхание и стал отправлять его девушке. Если выдохнет – умрет, и неизвестно, дойдет ли до нее сообщение. Он должен точно это знать, что она его увидит. И поэтому он не выдыхал, внимательно глядя в экран, ярко освещающий черную комнату. Уставшие от ночных издевательств легкие требовали, чтобы он сделал вдох, горло стянуло последними спазмами, но Себастьян продолжал терпеть, держа телефон в дрожащей руке.
«Сообщение отправлено». Прочитав надпись, он выронил телефон и без сил упал на постель. Тяжело и протяжно выдохнул, закрыв глаза. И ничего не произошло. Сердце также продолжало биться. Прошло десять секунд, двадцать, тридцать, минута. Себастьян рывком перевернулся и посмотрел в потолок. Это невозможно. Почему? Почему? Почему? Почему он просто не может умереть? Ведь он готов. Он согласен. Он смирился. Где смерть? Он ведь даже песню спел. Превозмогая боль, он это сделал. Что не так?
Может, дело в Вирджинии? Мысли о ней не отпускают его? А если…
«День обещал быть скучным и неинтересным -
Так рассуждал в своем бреду.
И тут, о боже, провалиться мне на месте,
Вдруг повстречал я эту красоту…»
Он тихо запел в ночной тишине, вспоминая все, что произошло с ним за последние месяцы. Знакомство с «этой красотой», их дружба, беззаботные прогулки. Девичий смех и радостный взгляд. Ее смешные и, порой, нелепые слова. Серое платье из шифона и атласа. Кейт, твердящая, что все старания напрасны. Напуганные зеленые глаза, готовые расплакаться, а после слезы счастья от хороших новостей. И столько слов поддержки, которые свелись на нет словами Кейт. Прощальные объятия, неподаренный поцелуй, телефонные разговоры. Себастьян продолжал петь, больше не чувствуя боли, не кашляя и не дрожа. Он возвышал свой голос и мурлыкал себе в такт. Больше нет болезни. Нет страданий. Только он и эта песня. Черный потолок его палаты. По телу расползалась слабость, руки перестали слушаться, но и это теперь было неважно. Голос охрип, а на губах выступила кровь. Лицо покрылось потом, но это неважно. Ведь есть эта песня в ночи. Игривая и наивная, которую он посвятил своей любимой. Песня – все, что у него осталось.
«В моих мечтах давно уж вместе мы
Целуясь, никого не замечаем
Почти дождался я, насмешкам вопреки,
Я ухожу, все также ненормален и отчаян»
Последний шаг. Закончив петь, Себастьян улыбнулся в темноту, закрыл глаза и выдохнул в последний раз.