И тут Антонина двинулась в направлении балкона, в то время как ее подруга отправилась вовсе в иную сторону…
— Я выйду, покурю, — не задумываясь даже о том, зачем это делает и на что себе отмашку дает, бросил Дамир продолжающему что-то рассказывать Акимову.
Зря пил… Но самоконтроль вместе с разумом и пониманием правильного, уже сгорели во внутреннем пламени без остатка.
Двинулся вперед, не заметив совсем, что походя скинул руку девушки, имя которой так и не вспомнил, если узнавал. Он абсолютно ничего вокруг не замечал, похоже. Все в Пархомове в этот момент целиком и полностью сосредоточилось на единственной цели — добраться до Тони и…
Гори все синим пламенем потом! Она должна быть его! Он объяснит, донесет… И сам костьми ляжет, но ее обезопасит от вероятной угрозы, сумеет… Лишь бы только около него. Иначе на кой хрен было вообще все, что он преодолел в жизни?! Для чего рвал жилы столько лет, преодолевая все преграды и взбираясь на вершину за вершиной?!
Считал ранее, что не нужен никто, что сам успех, признание других — награда, ради которой боролся. А теперь кристально четко прочувствовал, что нет, ни фига! Вот этот человек, эта женщина — вот кто ему нужен рядом! Не уступающая Дамиру ни силой воли, ни характером, ни выдержкой, ни мозгами, но при этом куда более смелая и открытая во всем, что эмоций и принятия касалось.
Теперь и это хорошо понимал.
Ведь всегда от Пархомова только его самого и желала, умея ценить то, что теперь и он осознал.
Оставался еще, конечно, глобальный вопрос, как перекрыть все, что он натворил за месяц и сегодня утром ей наговорил? Но в данное мгновение отчего-то эта проблема не казалась неразрешимой.
Коньяк помогал, не иначе.
На балконе не было никого, кроме Тони. Она стояла спиной к нему, рассматривая город и что-то периодически разыскивая в сумочке. Дамир, казалось, знал, что именно… Но сейчас его зацепило вовсе не это, а то, что Тоня стояла босая на холодном бетоне открытого балкона! Ему это было совершенно не по нраву!
Да, возможно, и ее коньяк «разогрел», видел, как и она пыталась так снять накал, подобно самому Пархомову. Да и танцы, наверное, свой вклад внесли. Но все равно! Точно как когда-то для Дамира оказалось сверхважно обеспечить ей комфорт у себя, так и сейчас вероятный холод для босых ног (тонкие чулки не в счет) нервировал. А еще интересно стало: страшно ей вниз смотреть или прошло?..
Но Пархомов не спросил ничего, не произнес и звука. Молча подошел, на ходу достав пачку сигарет, почти мысли Тони улавливая, насколько она сейчас в этом нуждается. Встал рядом…
Глава 24
— Эля, дай нормальную сигарету, а? — тяжко вздохнув, попросила Тоня подругу. — Я только вейп взяла. Сама знаешь ситуацию. А мне это сейчас вообще не поможет!
Перед ней тут же появилась пачка сигарет.
И Тоня громко сглотнула, увидев ту. Потому что подруга вообще другие курила: тонкие, женские, с ароматом ментола. Тоня тоже такие любила.
А эти были не просто «тяжелыми» и чисто мужскими, но и на ее памяти такие сигареты курил лишь один из знакомых Тоне мужчин.
Придавило плечи всем ворохом чувств к нему и яркостью собственных воспоминаний! Но от сигареты не отказалась, слишком та нужна была. Пархомов щелкнул зажигалкой, помогая ей прикурить. Себе взял сигарету.
На пару секунд молчание между ними, такое густое и напряженное, что током искрит.
— Значит, мы таки подписали бумаги? — хмыкнула в пустоту города, выпустив облачко дыма изо рта, затянулась по новой. — И без минета даже. Что ж ты так обделил себя? Или другой кто-то подсобил? Не дрочил же ты на контракт, в самом деле?.. — уколола с издевкой.
Удар пульса по вискам. Еще один…
И весь сарказм разом сдулся, а воздух кончился в легких, когда тяжелая и горячая рука Дамира опустилась на затылок, дернула Тоню в бок, развернув ее лицо к мужчине. Он полыхнул глазами и впился в ее рот без всякого предупреждения! Заставил задохнуться. Вновь, как когда-то, дышать горьким дымом, что Дамир выдохнул в ее распахнувшиеся губы, его мускусным ароматом с нотками цитрусов!
Сигарета обожгла кожу, разжала пальцы. Та упала… куда-то. Черт с ней, кругом бетон! А Дамир ее зависимость похлеще никотина!
Сходу ворвался языком между губ Тони, кусает. Наказывает? Или сам удержаться не может? Трахает ее рот своим, царапая щеки и губы щетиной небритых на вечер скул!