— Тоня, нам действительно нужно поговорить, — тоже сдерживался волевым усилием, видела. Интересно, его-то с какой радости так цепляет? Не все ли равно быть должно? Сам же устал от всего…
— Я с тобой ни о чем говорить не собираюсь, — решительно бросила, вцепившись в руку Дамира в попытке получить, наконец, свободу передвижения. — Я поеду домой! К себе. И точно без тебя, Пархомов! Хватит, наслушалась уже сегодня! — едва не выплюнула ему в лицо, вдруг утро вспомнив и его пошлость на грани с грубостью.
За что?! Окатило в груди новой жгучей болью!
Она имела право на такие упреки и то негодование в глазах, которым сейчас дыру в груди Дамира прожигала. Но и боль во взгляде Тони он видел ясно. И слишком четко осознавал, насколько сильно Тоню все это время обижал, пусть и ради ее безопасности, как думал даже сегодня еще…
Это сейчас силы воли не хватило, рухнуло все, сокрушив и стойкость, и решимость Дамира под обломками, когда так близко к ней оказался. Столкнуло лоб в лоб с пониманием простой истины — без нее не выдержит. Да и не нужно ему ни фига, если Тони рядом не будет.
Только вот она точно не согласится сейчас его доводы и извинения слушать. Тоже неплохо любимую изучил. Закусила удила, но и упрекнуть Дамиру ее не в чем. Сегодня точно его не настроена ни слышать, ни понять…
Но вопрос в другом: вот как ему из кольца своих рук Тоню выпустить, когда вновь заполучил? Каким гребанным образом пальцы разжать? Это казалось практически неосуществимым. Но и вина перед ней неподъемная, слишком глобальная в своем осознании.
— Никуда ты одна не поедешь, — покачал головой, хрен знает на какой силе характера, пытаясь взять собственные эмоции и потребности под контроль.
А нужда по ней на части изнутри рвет! Не секса, не в том дело! Обнять ее хотелось до хруста ребер, и вот так всю ночь просидеть, держа Тоню у себя на коленях и прося простить его, понять, что так вести себя заставило…
— Да пошел ты!.. — кажется, начала срываться.
А ему по душе это, будто серпом. Только явнее становится, сколько боли причинил любимой женщине. И даже самому Дамиру уже оправдания слабыми кажутся.
— Ты пила алкоголь, птичка. И не так уж и мало. Как и я. Тебя Никита отвезет домой, — отступил на полшага назад. А руки сами к ней тянутся, как приклеенные, никак не отдерет!
— Не нужна мне твоя «забота», — фыркнула так, словно ядом его мечтала облить с ног до головы. — Я вызову водителя компании…
— Тебя Никита отвезет! — рявкнул, не сдержавшись, подумав, что таки могут и на нее выйти, угрожать. Резко выдохнул. — Извини, Тоня. Но я тебя не готов доверить кому угодно. Ты домой сейчас можешь поехать только с Никитой. Или ко мне, со мной. Вот и все варианты, — он понятия не имел, каким образом ее разъяренный взгляд выдержал, полный бешенства и дикой обиды на него, боли…
— Будь ты проклят, Дамир! — рявкнула Антонина ему в тон. Но он понял, что смирилась. — Давайте, Никита, идемте, — дернулась, вырвавшись-таки из его рук. Позволил… — Иначе меня за попытку убийства придется судить, минимум, — отвернулась от него, гордо выдвинув подбородок.
А ему по-глупому хорошо, что по имени… пусть и с «угрозой».
— Я завтра позвоню, Тоня. Нам надо поговорить. Это не обсуждается, — все равно напомнил ей в спину, кивнув помощнику с намеком, чтобы ее отвез и лично за безопасностью проследил.
Знал, что Никита все понял.
Она в ответ только что-то придушено фыркнула сквозь зубы. Похоже, ругательство. Что ж, он с уверенностью мог утверждать, что со стороны Тони в его бок и не пахнет равнодушием. Уже неплохой задел на будущее, как-никак.
Глава 25
Спала Тоня отвратительно. И только совсем притворившись дурой, можно было рассказывать себе, что дело в алкоголе, выпитом вечером. Не так уж и много того было. Куда меньше в эквиваленте, чем глупых и ненужных мыслей о Дамире. Вновь и вновь по кругу в ее голове все, о чем говорили; каждый шаг и жест на повторе; его слова, ее ответы… поиски лучших и более колких ремарок… Какой смысл?! Зачем? Вот уж точно, лучше бы алкоголь ее вырубил и уснула бы. А так, страдала чепухой!
И о том, что именно он собирается ей сказать завтра, когда позвонит, нечего было размышлять. Разве хоть что-то может для Антонины искупить поступок Пархомова по отношению к ней? Нет, конечно же! Так и нечего придумывать, как он извиняться может! Никак, и точка!
Но и эти самозаверения не помогали Тоне успокоиться, наконец, и уснуть. Вот и проворочалась почти всю ночь напролет, не отдохнула ни капли. Поднялась поздно, спасибо, суббота. Только теперь додумалась включить телефон, чертыхнувшись вслух, уже подозревая, что ей предстоит еще и с Денисом объясняться после такого своего исчезновения вчера. Нет, все же права Эля, надо ему отказать четко и однозначно. И кольцо отдать, зачем ей вот эти все нервы и проблемы? Его претензии еще. Права подруга…