Прыснула… Только смех вышел напряженным и немного истеричным… И правда, можно подумать, что она взвинченная…
— Тонечка, родная моя, — Эля тоже не пропустила этого. Крепко, надежно пожала ее пальцы, и Тоня только сейчас поняла, что у нее самой руки очень холодные.
Словно вся на нервах. Может, подруга права, и с ней что-то не то?
— Не влипни никуда. Нужен совет или помощь - я рядом, ты же знаешь. Всегда на твоей стороне… — продолжала ее Эля убеждать.
— Знаю, родная, — искренне тронутая, хоть и пребывая сейчас в смятении от урагана мыслей, до этого не приходивших в голову, Тоня обняла подругу. — Я знаю, Эля, и ценю. Все нормально, не переживай.
А сама вдруг подумала, что не до конца уверена в своих же словах. И чего боится, не знает, не понимает… Или разбираться в себе, своих мыслях и том, от чего замирает, будто истончившееся, в груди сердце, просто не хочет, устрашаясь ответа?
Но разве от себя можно правду скрывать вечно?
Она влюбилась. Влипла в Пархомова… В такого человека, который ни разу ей не дал понять, на что рассчитывать или чего от него ожидать за пределами сиюминутного момента… До внутренней боли провалилась в мужчину, который точно не привык никого впускать в свою жизнь.
И не потому ли, что ее рациональная часть прекрасно просчитывала и понимала вектор и перспективу подобных отношений, сознание отчаянно исторгало из себя вероятную реальность конца, без осмысленного вмешательства разума видя, что он чересчур сильно вглубь нее проник за несколько недель. До костей въелся, связал каждый ее нерв со своим. Взял в заложницы… Он словно под ее ДНК был создан. Та отрава, супер-вирус, от которой нет ни иммунитета, ни противоядия. Смертельный приговор… И Тоню просто сокрушит разрыв…
Потому и не думала, не заглядывала в будущее?
А еще вдруг поняла, почему с Элей не обсуждала свой роман с Дамиром, да что там! Она почти и не общалась с подругой за эти недели, не говорила по душам и начистоту, вечно находя отговорки, поводы улизнуть… Тоже боялась. Дико опасалась того, что Эля ей подробно объяснит, насколько это опасно и глупо — влюбляться в такого, как Дамир…
Глава 13
Тишина в комнате нарушалась только их дыханием: размеренным у спящего Дамира и старательно приглушенным у нее, не хотелось мешать ему отдыхать. Хотя, объективности ради, стоило отметить, что Пархомов достаточно быстро выработал себе новую привычку, и уже без каких-либо проблем спал рядом с ней. Правда, и для Тони его присутствие уже не было препятствием… Она сейчас вовсе не потому ворочалась с боку на бок, что в его кровати лежала. Даже, наоборот, около Дамира оказалось удивительно уютно и приятно засыпать, да и просто валяться. Кто бы мог подумать? Он не зря тогда шутливо отметил, что так на зиму «удобней и теплее». Прав был, чертяка, уж слишком хорошо. Но сегодня ночью мысли взрывали ей душу и мозг, прогоняя сонливость и усталость непростого дня, да и целой недели.
Махнуть бы на все рукой, отдохнуть, как сам Дамир. Вспомнить, что сама же все прекрасно изначально понимала и не морочить ни себе голову, ни, дай Бог, ему не проговориться… Да только выключить глупое трепещущее сердце не выходило. А следом за душой стали нервировать и мозги… Глупо, глупо, глупо… Тоня никогда таким обычно не страдала, а теперь… лежала и рассматривала, как спит Дамир, любовалась… Вообще не свойственная ей сентиментальность!
Только и прогнать ту из головы не выходило. А, что еще хуже, откуда-то из-за грудины — и того подавно! Намертво у сердца засело какое-то непривычное трепетное и теплое, словно настороженное, горячее чувство… Непонятное и не особо знакомое, будто иссушивающее, и правда, как все из нее вытягивающее… Теперь, задумавшись после слов подруги, да и ремарку Дениса вспомнив (как ни крути, а тоже неплохо знает ее), Тоня сама внутренне согласилась, что ее буквально трясет. Как в лихорадке имени Дамира…
И это пугало. Потому что она внезапно ощутила неведомую доселе беспомощность перед мужчиной… Не физическую, эмоциональную. Он стал для нее настолько важным, что сердце в груди стыло.
Когда успел? Чем покорил?
Не могла сама себе объяснение найти. Ну не цветами же, ей-богу! Пусть и приятно, но это все же мелочь…
Только вот Дамир весь состоял из таких мелочей! Как та косметичка с уходом на утро и смена чистого белья, чтобы ей было комфортно; готовность сопровождать ее туда, куда самому неинтересно идти; умение посмеяться вдвоем в любой ситуации или молча кофе выпить, когда дико устали и Тоня, и он сам, не надоедая необходимостью нести какую-то развлекательную дребедень. Он ничего не требовал от нее, ну, кроме очевидного, во всяком случае, — внимания и страсти, равной которой она еще не испытывала по жизни… Однако сам проявлял готовность дать многое. И давал же, что дороже! А еще (то, что Тоне почти невыносимо нравилось, вот до неверия) Дамир ценил и уважал и ее мнение, и право на «равность», что ли. Когда не было пренебрежения ее работой, мозгами, положением в жизни, таким вот… Чересчур часто Тоня сталкивалась с подобным, и теперь могла оценить то, что и ее в полной мере оценили.