— Да, Толстяк Битти, — сказал он, хлопая рукой по выдающемуся животу. — По-прежнему толстячок.
— Да, а я по-прежнему коротышка.
— Маленькая собачка — до старости щенок.
— Рад тебя видеть, Кейран. Сколько уже?
— О-о-о…
— Что?
— Сколько? Очень давно, парень. Ха-ха.
— Я хотел спросить, сколько уже мы не виделись?
— Понял. Восемнадцать лет.
— Ух ты. Целая вечность… восемнадцать лет. Как дела?
— Хорошо, нормально. Зажигаю. Правда зажигаю.
Ньюсон с самого начала понял, что у Кейрана далеко не все хорошо и что он точно не зажигает.
— Издалека приехал?
— Из Дагенема. Я работаю на «Форд». Отличная компания.
— Да.
— Я так не думаю. Ха-ха.
— Ну что, пойдем наверх?
— Да, пойдем. Ты теперь полицейский? Здорово. Я всегда считал, что там есть…
— Ограничение по росту? Да, все так думают. Но его уже отменили.
— Инспектор. Это круто, да? Старший чин.
— Вроде того. Но на самом деле… В общем… Черт, неужели это Салли Уоррен?
В дверях показалась женщина за тридцать с очень большим животом и коляской. Салли Уоррен была второй звездочкой после Кристины Копперфильд, неоспоримый второй номер в группе классных девочек У нее и сейчас были по-прежнему светлые волосы, но все остальное было не узнать. Привлекательная внешность осталась в прошлом. Некоторые женщины расцветают в период беременности, но Салли Уоррен явно была не из их числа. Она выглядела уставшей, вымотанной и потухшей.
— Салли? — сказал Ньюсон, подходя к ней.
— Коротышка! — воскликнула Салли, слишком громко для общественного места, и широко улыбнулась, увидев старого друга. — То есть Эдвард! Как здорово, что ты здесь. Я так рада, что ты пришел. Ты кого-нибудь еще видел?
Кейран Битти широко улыбался, стоя всего в метре или двух позади Ньюсона, но Салли смотрела прямо сквозь него.
— Я здесь… Привет, Салли, я Кейран. Кейран Битти.
Было очевидно, что Салли его не помнит.
— А, да… Конечно. Кейран. Привет!
— Мы не очень много общались, — некстати добавил Кейран.
Потому что ты был жирным придурком, а она красоткой, подумал Ньюсон. Расположение сил с тех пор выровнялось, но Салли Уоррен не собиралась этого признавать. С ее точки зрения она по-прежнему состояла в высшей лиге. Она немедленно снова повернулась к Ньюсону:
— Ну, Эд, как ты? Ты сказал, что работаешь в полиции. Старший детектив. Это круто, да? Что ты расследуешь сейчас?
— Ничего особенного.
— Это просто ужасно, что Хелен Смарт написала о Кристине! Вообще-то, я помню, когда это произошло. Я была там, и она все наврала в своем письме. Мы просто пошутили. Она всегда была заносчивая, эта Хелен Смарт, завернута на политике и все такое. По крайней мере, у тебя было чувство юмора, Эдвард.
— Да, Эд был прикольный, — добавил Кейран, но Салли Уоррен его словно не слышала.
— Это Джош, — сказала она, показав на ребенка в коляске. — Я родила его сама, дома.
— Здорово. Может быть, поднимемся уже?
— У меня уже все поднялось, — сказал Кейран Битти.
— Это на втором этаже. Лифт вон там.
— Круто, — сказала Салли Уоррен.
— Ну, как ты? — снова спросила Салли, толкая коляску к лифту, но ее слова заглушил Джош, без предупреждения разразившись воем, словно сирена. Ньюсон, не привыкший к детям такого возраста, никогда в своей жизни не слышал такого плача. Это было ужасно, потому что звучало так, словно мальчишка прощался с жизнью.
— Джош, пожалуйста, — попросила мама. — Пожалуйста, перестань. Что такое, милый? Пожалуйста, не кричи.
Люди со всего фойе начали поворачивать головы в их сторону. Кейран Битти ободряюще улыбнулся:
— У меня своих двое. Ужасно, когда они такое устраивают на людях. Нет, их даже шлепнуть нельзя, так что остается только терпеть. Думаю, мне повезло, потому что я вижу их только раз в две недели.
Если Салли Уоррен и слышала Кейрана Битти сквозь вопли ребенка, ей было явно на него плевать. Присев на корточки, с трудом пристроив огромный живот, она совала ребенку сандвичи из «Мармайта», но Джош размахивал руками, рассыпая крошки по безупречному ковру на полу.
— Хочу! Хочу! Хочу! — это единственное, что можно было различить среди его воплей.
— Что, милый? — повторяла Салли, пытаясь передать истеричному ребенку частичку своего спокойствия.
— Уйти! Уйти! Не хочу туда! Уйти!
— Думаю, он не хочет ехать в лифте, — предположил Ньюсон.
— Он постоянно это делает, — сказала Салли. — Я пытаюсь не поддаваться.
— Может, лучше уступить?
— Ладно, дорогой, поедем обратно. — Она попыталась перекатить коляску на старое место, но, видимо, снова не угадала, потому что вопль ребенка стал поистине оглушающим.
Ньюсон думал, что ребенок уже и так орет на полную катушку, но тот вдруг нашел в себе новые силы. Видимо, у него был поистине неистощимый запас энергии.
— Мне пришлось его взять, — смущенно призналась его мать. — В выходные няни берут две цены, а если я не буду брать его с собой, я вообще из дома не выйду.
Ребенок крутился и беспокойно орал. Начал подтягиваться персонал гостиницы.
— Мы можем вам чем-нибудь помочь, мэм? — спросил один из них.
— Нет, спасибо. Он сейчас успокоится.
На секунду Ньюсон отключился от воплей. Он прикрыл глаза и вспомнил роскошную длинноногую девчонку пятнадцати лет. Прекрасная танцовщица, спортсменка, такая классная и уверенная в себе. В пятнадцать лет она точно знала, что она делает и куда идет. Но не теперь. Салли Уоррен не знала, что делать и куда идти, потому что ревущий ребенок не мог ей этого сказать. Она была в отчаянии. Все хотели, чтобы она заткнула ребенка, а она не могла.
— Ничего нельзя поделать, когда на них такое находит. Ничего.
— Да, я знаю, — сказал Кейран Битти.
— Думаю, нужно вывезти его на улицу. Я к вам поднимусь попозже. Пожелайте мне удачи, — с этими словами она повернула коляску к выходу, ребенок заорал с новыми силами, чтобы всем было понятно, что покидать здание тоже не входило в его планы и ему плевать, кто об этом узнает. Салли Уоррен чуть не плакала, уходя прочь с нацепленной жалкой улыбкой.
Ньюсон и Кейран вместе поднялись на лифте на второй этаж. Там их проводили по застеленным коврами коридорам к комнате, где пока что тихо переговаривались те, кто уже пришел насладиться компанией друзей двадцатипятилетней давности.
Вечер удался на славу. Кристина сделала все, что могла. Из семидесяти или около того ребят, учившихся в одном или в параллельном классе с Ньюсоном, пришли около половины.
Кристина была у двери. Навыки работы по связям с общественностью пошли ей на пользу, и на маленьком столике рядом с ней были аккуратно разложены бейджики с именами.
— Стивен Уилмот? — спросила она Кейрана Битти. — Привет, Стив! Как дела?
— Кейран Битти.
— Ну конечно! Кейран! Конечно. — Кристина дала Кейрану бейдж и тут же отвернулась от него к Ньюсону.
— Тебя ни с кем не перепутаешь. Самый прикольный и потрясный Эдвард Ньюсон. Тебя бы я точно не забыла, а? — сказала она, улыбаясь так, что нельзя было не улыбнуться в ответ.
— Это все потому, что я по-прежнему коротышка, — ответил Ньюсон.
Она выглядела хорошо, на первый взгляд просто прекрасно. Годы испортили Салли Уоррен, но они явно пошли на пользу ее старой подруге. Светлые волосы были длинные и шелковистые, глаза такие же голубые, кожа по-прежнему отливала золотом и медью.
На мгновение, но только на мгновение мысли Ньюсона унеслись к выбеленной фигуре Фарры Портер, лежащей в ванне. Это случалось частенько, сцены убийства всплывали из памяти в самый неподходящий момент. У него была трудная работа, от которой так легко не отмахнешься.
Груди Кристины определенно подросли, в этом не было ни малейшего сомнения. Он однажды тискал их, когда ей было пятнадцать, и последний раз видел их (под слоями одежды), когда ей было восемнадцать. Они и тогда были довольно милые, но кто бы мог подумать, что они так подрастут. Груди Кристины едва помещались в топе на бретельках, из-за чего ее плечи казались еще худее, чем раньше. Вообще, вид у нее был довольно вызывающий, что Ньюсон в общем-то недолюбливал. Но это была Кристина Копперфильд, и ей это шло. Он бы не хотел, чтобы она выглядела по-другому. Она по-прежнему была не его круга, но ведь в 1984 году ей это не помешало.