Дверь шумно захлопнулась, щелкнул замок. На кухню вернулась Лина, напевая песенку хомячков себе под нос. "Тиру туту туру тутуту"... Она улыбнулась и застегнула пропущенные пуговицы, из-за чего рубашка стала совсем в обтяжку. Теперь ее фигура казалась не стройной, а чрезмерно худой. В прищуренных серых глазах была заметна усталость. Видимо, ночь выдалась бурной.
- Выпроводила, - доложила она, словно мне следовало заподозрить, что блондин никуда не ушел, а спрятался в ванной.
- Молодец, - пробубнила я, поздно сообразив, какой недовольный у меня получился тон.
- Что-то не так?
Лина замерла с разделочной доской в руках.
- Зачем тебе их столько? - не выдержала я.
Она пожала плечами, взяла нож - единственный в доме, с блестящей розовой рукоятью, и принялась нарезать сыр кубиками. Крупными неровными кубиками. Черт, и чего я к ней лезу? Не хватало еще нотации читать. Сама ненавижу, когда мне указывают, как жить, и вот - пожалуйста!
- Извини, - смутилась я. - Это не мое дело.
Лина нахмурилась, сдула со лба длинную челку и надавила на нож особенно сильно. Доска аж заскрипела.
- Тому, кому я отдам свою любовь, - вдруг сказала она, - придется очень и очень несладко. Поэтому я делю ее поровну. Между всеми.
Что?! Да уж, такого ответа я не ожидала.
Пока я осмысливала ее слова, Лина дорезала сыр, забрала тарелку и скрылась в дверях. Пришлось сгрести бутылку с бокалами в охапку и потащиться следом.
Жилище Лины невероятно будоражило мое воображение. Она снимала однокомнатную квартиру за чертой города, в часе езды от факультета. Снимала за копейки, потому что большей суммы никто в здравом уме не предложил бы. Разве что ролевики, любители постапокалиптики. Тут царила ужасающая теснота: совмещенный санузел, кухонька два на два метра и коридорчик, в котором толком не развернуться. Затертые до дыр обои, потолок в серых пятнах, лампочки на оголенных проводах, вздувшийся советский паркет. На кухне - маленький пузатый холодильник с оплавленной ручкой. Он рычал как самое настоящее чудовище!
В углу комнаты стоял запертый на ключ обшарпанный сундук, напоминающий пиратскую сокровищницу. Я понятия не имела, что в нем хранится, и слава богу. Учитывая чрезмерно активную сексуальную жизнь подруги, о некоторых вещах мне лучше не знать. Шкаф с выдранной дверцей бесстыдно обнажал полки с нижним бельем, раскладной диван угрожающе скрипел при каждом движении, готовясь развалиться. Пианино потеряло половину клавиш, но Лина все равно не умела на нем играть. В такой обстановке ноутбук выглядел чудом техники.
- Найди фильм, - велела Лина, определив тарелку на пианино. - Сейчас вернусь.
Она растворилась в темном коридоре, а я покорно приземлилась на диван. Тот издал пронзительный звук - мерзкий, хоть уши затыкай. Поставив на закачку пару свежих комедий, я стащила кусочек сыра, потом еще один. Вкуснятина! Файлы скачивались медленно, и я пошевелила кабель. Скорость от этого выше не стала, а вот лампочка на потолке зловеще моргнула. Провод качнулся, по паркету метнулся круг света, как в фильмах про побег из тюрьмы. Жуть... Я потянулась за последним кусочком сыра, но замерла. Наверху что-то бабахнуло, лампочка сверкнула ядовито-оранжевой искоркой и лопнула. Меня ослепила яркая вспышка, с потолка брызнули осколки. Чуть сердце из груди не выпрыгнуло! Я инстинктивно вжалась в диван, накрыв голову руками.
- Тамара! - встревоженно крикнула Лина из коридора. - Не выходи из комнаты!
Будто я собиралась шастать в темноте. Так и порезаться можно! Интересно, как я буду вытряхивать осколки из волос? То еще развлечение, наверное.
- Включи свет в коридоре, а? - попросила я.
В ответ раздалось приглушенное шипение. Я шустро забралась с ногами на диван и всмотрелась в темноту. Ничего. Ничегошеньки. Ровным счетом. Лина завела кошку? Когда?
В коридоре что-то вспыхнуло - странными сияющими сгустками, а спустя мгновение там зажегся свет. В дверном проеме появилась Лина с табуреткой в руках.
- Расслабься, - подмигнула она и поставила табуретку в центр комнаты. - Сейчас все исправим.
Новая лампочка оказалась гораздо ярче предыдущей. Такие в офисах вкручивают. При белом, почти голубом свете комната выглядела плачевнее, чем обычно, пол устилали осколки. Я осторожно потрогала голову - вроде на месте.
- До тебя не долетело даже, - успокоила меня Лина. - Трусиха.
- Вот спасибо. Устроила мини-апокалипсис, а я теперь виноватая.
- Вижу, ты очень испугалась. От страха слопала сыр.
- Ой.
- Ладно, еще половина упаковки осталась. Я не весь нарезала.
Она сбегала на кухню, вернулась с разделочной доской, ножом и пакетом. Уселась на диван и принялась кромсать сыр на кубики. Я разлила вино по бокалам и поставила их между нами.
- Ты завела кошку? - вспомнила я.
Лина застыла. Подняла на меня удивленный взгляд и тихо спросила:
- Какую кошку?
- Ту, которая шипела.
- Ты слышала?
Она неуклюже взяла бокал, пролив немного вина на рубашку. Ха, сама испугалась не меньше моего!
- Не знаю, по-моему, кто-то шипел. Еле-еле, прям как на последнем издыхании. Показалось?
- Угу, - кивнула Лина, вытирая нож о край рубашки.
Фу, ну как так можно? На кухне ведь есть губка.
- Давай поедем ко мне. Покуришь на балконе. А то жутко, честное слово. Вечно у тебя происходит черте что. Полтергейст завелся, да?
- Нет, это не он.
- Обнадеживает, - хихикнула я.
- Иди сюда.
Лина подвинулась ближе и обняла меня - слишком крепко для девичьих дружеских объятий. Слишком крепко для любых человеческих объятий! Дышать стало решительно нечем. Я попыталась возмутиться, но слова застряли в горле. Грудь пронзила резкая боль, комнату заполнили мутные круги. С каждой секундой становилось холоднее, в глазах предательски темнело. Я посмотрела вниз и увидела, что сбоку, под ребрами торчит знакомая розовая рукоять.
- Тише, - ласково прошептала Лина мне на ухо и обняла еще крепче. - Тс-с-с...
А потом стало совсем темно.
***
Место, где я очутилась, было маленьким и тесным. Здесь пахло пылью и нафталином, в углах возвышались полки, заставленные пузатыми банками. Я с трудом узнала кладовку нашей старой квартиры. Схватилась за дверную ручку и с силой надавила на нее. Бесполезно. Та и не думала проворачиваться. Мысли путались, к горлу подкатывал страх. Банки безмолвно сверлили меня сливовыми зрачками, в щель над порогом пробивался свет. Я прижалась спиной к стене и затаила дыхание.