Я прищуриваю глаза.
– Как часто у тебя эта головная боль?
Она отводит взгляд и мое сердце падает. Она скрывала это от меня. О боже, она страдает, а я даже не знала об этом.
– Мам? – шепчу я.
– Я в порядке, Катя. Я просто устала.
– Что-то не так. Тебя снова что-то беспокоит?
– Это пустяки.
Я закрываю глаза, борясь со слезами. Приходит официантка и я плачу ей, прежде чем встать и помочь маме вернутся в квартиру. Здесь не так много идти, но когда мы добрались, она задыхалась и хваталась за голову.
– Тебе нужен доктор, – говорю я отчаянно и усаживаю ее на диван.
– Нет, мне просто нужно прилечь.
– Мама, – ору я, – тебе нужен доктор!
– Мы не можем себе позволить, – шепчет она, – Катя, я в порядке.
Это как удар в живот. Огонь сжигает мое сердце, пока я не чувствую ничего, кроме жгучей боли, которая растекается по моему телу. Она не сказала мне, потому что знала, что мы не можем позволить себе лечение.
– Как долго это продолжается?
Она смотрит на меня, ее глаза опустошены.
– Мама, пожалуйста? – я тороплю ее.
– Это длится на протяжении нескольких недель.
Моя грудь словно собирается взорваться. Она страдала из-за чего-то серьезного, возможно, ещё одна опухоль, и она держала это в себе, потому что знала, что нет ни одного способа, который может нам помочь. Слёзы скатываются по моим щекам, и я присаживаюсь перед ней.
– Я найду помощь, клянусь.
– Катя, ты едва способна прокормить Пенни. У нас нет денег.
Ещё один удар в грудь.
– Я найду выход, я буду больше работать, я….
– Катя…
Теперь слёзы льются ещё сильнее до тех пор, пока я не могу видеть сквозь них.
– Мама, я исправлю это, – прохрипела я.
Она гладит мою щеку.
– Милая, прямо сейчас Пенни – это все. Она нуждается в тебе, в твоей заботе о ней.
– Я затащила тебя сюда, – всхлипывая, говорю я.
– Это моя вина.
– Ты никуда меня не тащила, я тоже нуждалась в том, чтобы начать новую жизнь.
– Но тебе не нужен был этот ад, – я плачу.
Она пошла со мной, только потому, что знала, что не сможет выжить сама. Она всегда была оптимисткой, но я знаю, что переезд сюда сразил ее. Я эгоистка. Я никогда не должна была забирать ее сюда.
– Это не имеет значение, там мы или здесь. Ситуация была бы такая же. Ты была беременна. Без работы. Там бы мы больше боролись…
– Мама, – шепчу я.
– Катя, все нормально. Ты сделала лучшее из того, что могла. Вряд ли я могу жаловаться. Я твоё бремя, и…
– Боже, мама, остановись.
– Катя, – она меня перебивает, – мы не смогли выжить там, ты знаешь это. Я решила пойти с тобой. Я сделала выбор.
– Мама.
– Я собираюсь прилечь. Пожалуйста, не беспокойся. Утром я буду в порядке.
Она исчезает в коридоре, и я вспомнила слова Дасти. Я прячусь здесь, я не думаю о ней или о Пенни. Я думала только о себе. Мне нужно вернуться, я должна встретиться и развестись с Маркусом, так я смогу наконец-то двигаться дальше. Затем я смогу узнать, есть ли способ, что мой отец сможет, по крайней мере, оказать маме помощь, в которой она нуждается. Он поможет ей, я просто знаю, что поможет. Я знаю, что должна сделать.
Я иду на кухню, роясь в своей сумочке, пока не нахожу телефон. Достаю телефонную книгу и нахожу «Пеннер Холдингс», затем набираю номер, дрожа, пока он звонит.
– Пеннер Холдингс, – говорит Джейн.
– Привет, Джейн. – Шепчу я. – Мне интересно, Пьер ещё работает там?
– Нет, не работает, но у меня есть его номер.
– Пожалуйста.
Она диктует мне его, и я благодарю ее, повесив трубку. Я смотрю на номер в течение длительного времени, размышляя, есть ли у меня мужество, чтобы сделать это. Затем я слышу звук, как мою маму тошнит, и я знаю, что у меня нет выбора. Я должна это исправить. Я набираю номер, прижимая телефон к уху.
– Говорит Пьер.
Я открываю рот, но из него ничего не выходит. Боже.
– Привет?
– Папа? – я хриплю, даже не понимая, как легко это слово слетело с моих губ.
– Катя? – он шепчет.
– Это я.
– Боже, где ты? Где ты была?