Мой следующий вдох был резким, и он опалил меня, словно огнем.
— Я знала, что не первая сказала ему то, что сказала, и он решил, что я больше не могу быть его невестой. Когда он мне сказал об этом, я поняла, что это значит. Я больше не была достаточно хороша на его взгляд.
Я открыла глаза, но на самом деле ничего не видела перед собой.
— Я знала, когда он убьет меня, когда нарядил, закрыл глаза и повел на улицу. Я помню те моменты, словно они были секунду назад. Платье было настолько тонким, словно из одного кружева, я чувствовала ветерок каждой клеткой кожи. Я ощущала свежесть воздуха, запах прохладного дождя и слабый аромат удобрений. Я поняла, что находилась на улице. Поняла, что это был тот самый момент. Что все вот-вот произойдет. — По телу пробежала дрожь, и Коул крепче сжал мою руку. — Он плакал, Коул. Плакал, пока вел меня на улицу. Рыдал, и я… я умоляла его. Я упрашивала его, и, бог свидетель, я говорила все, что могла, потому что знала, что умру, а я так не хотела умирать.
Ком в моем горле едва ли не душил меня.
— Он перестал плакать и отпустил меня. Я не знала, где он был, но попробовала убежать. Но убежать далеко мне не удалось, он сбил меня с ног и повалил на землю. Он перевернул меня на спину, и я ощутила это ужасное жжение в животе, словно меня разрывали на части. Он пырнул меня ножом.
Коул все еще сидел молча, но напряжение, исходящее от него, словно присутствовало с нами в комнате, я ощущала волны его ярости.
— Он не связал мне руки. Был настолько уверен, что справится со мной, и я… Я даже не знаю, что произошло дальше. Знаю лишь, что я боролась. И снова ощутила эту дикую боль здесь, — сказала я, показывая рукой на грудь. — Мы боролись на земле и в какой-то момент он выронил нож. Он начал душить меня. Но я дотянулась до камня. Чистое везение, — прошептала я. — Оно и спасло мне жизнь. Я ударила его по голове, и он выпустил меня. Я помню, как подпрыгнула и побежала, срывая с себя повязку, и просто бежала и бежала, пока не добралась до той фермы…
Той фермы, на которой были лошади, которых я слышала. То же самое везение направило меня в правильную сторону, и удача по-королевски улыбнулась мне еще раз, когда хозяин фермы, мистер Мокерсон, оказался на улице, ремонтируя свой забор.
Я снова повернулась к Коулу и сделала глубокий вдох.
— Если бы он убил меня, то отрезал бы мой безымянный палец. Он снял бы с меня наряд, надел другой, а окровавленное платье вместе с пальцем повесил бы в комнате к остальным. — Я медленно моргнула. — Я не знаю, почему рассказала тебе все это.
На челюсти Коула дергалась мышца.
— Я рад, что ты рассказала.
Напряжение, копившееся во мне десять лет, немного отпустило. Мой психолог говорила о преимуществах такого открытого разговора, но я ей не верила. Я ошибалась, потому что следующий мой вдох показался мне легче прежних.
— И я хочу тебе кое-что сказать. В этом не было ни капли слабости, — тихо сказал Коул. — Это слово вообще к тебе неприменимо. Ты прошла через ад и дело не только в везении. Ты сражалась и выжила. Ты боец. Ты заслужила это звание, детка. Оно принадлежит тебе.
На моих губах появилась слабая улыбка.
— Принадлежит мне. Мне это нравится. — Я остановилась. — Знаешь, я не знала, как он выглядел, узнала гораздо позже. Он всегда скрывал свое лицо. Я либо была в темной комнате, либо в повязке. Я не знаю, зачем он это делал, но, когда я увидела его фото, я удивилась. Настолько больной на голову, но настолько… нормальный внешне. Он мог бы преподавать нам в колледже. Он мог быть тем, кого ты видишь в магазине или прохожим, что улыбнулся тебе на улице.
— Так и есть, — сказал Коул, поднимая наши сцепленные руки. Он поцеловал мои костяшки, каждую из них. — Серийные убийцы чаще всего выглядят обычными соседями, ты и не станешь опасаться его до тех пор, пока не станет поздно.
— Все были удивлены, так ведь? — спросила я.
Коул кивнул.
— Никто из тех, кто знал Вернона Джоана, не подозревал, что он и был Женихом, — сказал он, и я вздрогнула от звука этого имени. — Никто из его соседей или коллег по работе. У него не было семьи. По крайней мере, никого из живых.
Вернон Джоан.
Жених.
Серийный убийца и насильник как минимум шести женщин. Некоторые верили, что жертв могло быть больше, но их так и не нашли. Мое бегство привело к его аресту. Даже находясь при смерти по пути в больницу, я смогла рассказать все, что знала, и этого было достаточно для властей, чтобы выйти на его дом в предгорье Аппалачей. Вместо того, чтобы сдаться, он схватился за охотничий нож, который использовал со мной, и перерезал себе горло в комнате, где держал меня и многих других женщин.