Я вздрагиваю.
– Не знала, что тебе было так больно.
– Я облажался, – бормочет он. – Просто не понимал, насколько, пока ты не ушла. Если бы я мог вернуть все назад и начать все сначала, я бы сделал это.
– Ты бы пожертвовал всем?
Он притягивает меня ближе.
– Чтобы иметь тебя, малышка? Я бы пожертвовал всем.
Почему жизнь такая сука?
Почему любовь еще хуже?
Глава 25
Катя
– Черт, детка, – стонет Маркус.
Я оборачиваю свою руку вокруг его члена, мягко поглаживая, в то время как мой рот пожирает его. Боже, на вкус он ощущается чертовски хорошо. Я сосу, его член упирается мне в щеки, пока я принимаю его так глубоко, как могу. Его пальцы запутались в моих волосах, а горячая вода в душе стекает по моему голому, болезненно красивому телу. За ночь Маркус взял меня три раза. Один раз грубо и быстро, второй раз медленно и нежно, и еще один раз практически лениво: просто скопление ртов и рук, и нежных прикосновений.
Сейчас мы в душе, и я снова хочу его, еще один раз.
– Черт возьми, я кончаю, – шипит он.
Мгновение спустя горячая сперма выстреливает мне в горло. Я стону от радости, сглатывая каждую каплю и наслаждаясь ощущениями, как его пальцы сжимают мои волосы, пока его тело содрогается от удовольствия.
Затем его член выскальзывает из моего рта, и он тянется вниз, поднимая меня.
– Не думаю, что смогу снова кончить, – бормочет он, прижимая губы к моей шее.
– Я тоже, – шепчу я.
– Позор. Я собирался снова пососать этот сладкий клитор.
Я мягко смеюсь.
– Не думаю, что мой клитор сможет выдержать это.
– Тогда пришло время немного поспать.
Я зеваю. Должно быть, уже поздно или даже ранее утро.
– Я писала Кэнди, и она сказала, что Пенни в порядке, так что, могу ли я остаться до утра?
– Малышка, – бормочет он, – уже утро.
Я снова зеваю.
– Давай поспим немного.
Он выводит меня и оборачивает вокруг меня полотенце. Мы добираемся до спальни. Я бросаю полотенце и заползаю в его кровать. Я осознаю, что это первый раз, когда я сплю в его кровати, и мое сердце сжимается.
Возможно, Маркус и прав, возможно, любви недостаточно. Я бы никогда не легла в эту постель и не подумала об этом. Так же я никогда не смотрела на этот дом и не чувствовала боли.
Этого всего слишком много.
Возможно, все происходит не просто так.
~*~*~*~
Маркус
Я смотрю на бумаги в своей руки, а затем на девушку, спящую в моей кровати, и я знаю, что должен сделать это.
Для нее. Для Пенни.
Может это и не кажется правильным, черт возьми, кажется, что это полный пиздец, но это к лучшему.
Я поступаю правильно.
Она пока не поймет этого, но это произойдет.
Когда-нибудь.
~*~*~*~
Катя
Когда я просыпаюсь утром, то чувствую себя слабой. Со стоном перекатываюсь на свою сторону, и, хотя у меня был долгий, глубокий сон, я чувствую себя истощенной. Я сажусь, пробегаясь пальцами по беспорядку из моих волос. Осматриваю комнату, но Маркуса здесь нет. Я опускаю руки и кладу их на простыни. Они холодные.
Его здесь не было уже какое-то время.
Мое сердце слегка ноет, но, думаю, возможно, он просто не мог уснуть, может он работает. Я выскальзываю из кровати и на ватных ногах иду в ванную. Споласкиваю свое лицо, поправляю беспорядок на голове, затем возвращаюсь. Сразу нахожу свои вещи и направляюсь к двери, но останавливаюсь, когда вижу желтый конверт на столе с моим именем, написанным на нем. Мое сердце начинает сильно колотиться, когда я приближаюсь: интересно, что внутри.
Дрожащими пальцами я поднимаю его и открываю. То, что я вижу, вдребезги рушит все мои надежды. Я кладу руку поверх сердца, пытаясь успокоиться. Это еще один экземпляр документов о разводе с прилагаемой маленькой, ужасной запиской. Записка, которая уничтожает меня. Записка, которая разрушает все мои надежды. Шесть слов, шесть простых слов.
Мне жаль. Это к лучшему. М.
Это Уайатт, чьи руки обнимают меня, успокаивая, хотя он не должен этого делать, после того как видел, каким сумасшедшим человеком я стала за последний месяц. Но вот он, будучи братом, исправляет то, что не сделал или не должен исправлять. Мое сердце разбито по многим причинам. Разбито из-за мамы, из-за Пенни, из-за Маркуса и из-за любви.
– Это к лучшему, Катя. Ты должна это понимать.
Я киваю ему в грудь. Только потому, что я знаю это, не значит, что от этого легче. Это по-прежнему ранит. По-прежнему болит. Из-за этого по-прежнему все кажется пустым. Так много бурлящих эмоций внутри меня, и ни одной из них я не могу понять. Должна ли я остаться? Или уехать? Оставить дочь рядом с отцом или начать все с начала? Знаю, что, оставаясь здесь, я совершаю самую доброжелательную и логичную вещь, но действительно ли я смогу смотреть, как он двигается дальше без меня?
Нет.
– Что мне делать дальше, Уайатт? – шепчу я.
– Ты разведешься, найдешь работу, получишь некоторую помощь, а затем возьмешь себя в руки и исправишь это, Катя.
– А если я не смогу?
– Ты сможешь.
Я смотрю на бумаги, лежащие на моей кровати, и знаю, что должна подписать их. Для всех, знаю, что это то, что я должна сделать. Уайатт отпускает меня, и я встаю на шатких ногах, по-прежнему смотря на бумаги.
– Подпиши их, сестренка, и покончи с этим.
Я закрываю глаза, стараясь не вспоминать насколько удивительно это ощущалось, когда Маркус был обернут вокруг меня, когда его тело поглощало мое, когда все ощущалось правильным, даже если это длилось всего лишь мгновение. На одну ночь он заставил меня почувствовать себя потрясающе, а я не чувствовала такого уже долгое время. Как я позволю этому исчезнуть? Боль проходит через мою грудь, когда я заставляю себя подойти ближе.