Что я мог сделать? Я думал, что у меня будут Ромео и Джульетта в Альпах, а получил Альфа (герой комедийного сериала 80-х) на детской площадке. Если бы окутать его клубами дыма, и если снимать в неясном свете, то возможно, всего лишь возможно, из этого что-нибудь выйдет. И вот следующим вечером мы отправились на съемки к подножию горы и начали готовиться. Наконец подошло время кульминационной сцены. Сигнал каскадеру. Он появляется и… нет никакого дыма! «Стоп! Стоп! Где дым? Мне нужен дым!»
Техники пугливо смотрели на меня. «Ну, мы дымим через трубку, а бриз рассеивает весь дым». Бриз? В их планы не входил бриз? Мы в пустыне, а ночью пустыня остывает и создается бриз. Да тут в пустыне всегда дуло по ночам! Вместо огнедышащего дымящегося дьявола я получил это нелепое пугало в кожаном облачении. И совершенно не пригодное. Вот у меня и нет концовки. И у меня нет не только концовки, но и Бога. В определенный момент инопланетный дьявол выбрасывает луч света, и предполагается, что мы верим в то, что это Бог. Итак, как же выглядит Бог? Первоначально я хотел использовать стилизацию под Иисуса Христа, но тут Родденберри сделал свое характерное замечание: Бог у всех разный. Так что нам теперь был нужен и Бог.
Мы хотели обратиться в компанию спецэффектов Джорджа Лукаса (Industrial Light and Magic, ILМ), чтобы они создали нам Бога. Джордж Лукас! Только представьте себе видение Бога Джорджем Лукасом. Эта организация делала восхитительные проекты и была одной из самых креативных компаний в индустрии развлечений. Я был очень взволнован. Может, им удастся спасти меня.
Но, к сожалению, они были заняты работой над двумя большими кинокартинами — и, вообще-то, у них было довольно дорого. И мы нашли парня из Хобокена, штат Нью-Джерси. Я говорю совершенно серьезно. Это тот парень, что сделал впечатляющую работу в телерекламе. И вот мы впятером полетели в НьюЙорк и встретились с ним в его доме. Жена его — повар на пять баллов — угостила нас чудесным ужином. Представляете, я никогда не ел такой вкусной картошки. Хотя бы ради этого уже стоило скататься в Хобокен; и поверьте мне, никто никогда не делал картошку…
Позже он отвел нас в свою студию и изобразил Бога в резервуаре с маслом. Это была смесь различных масел, циркулирующих в устройстве наподобие большой масляной лампы. «Если мы снимем это с очень близкого расстояния, — объяснил он, — то можно получить изображение…»
Мы все были во власти эйфории от великолепной пищи и, возможно, вина, так что предложили ему контракт. Ну и пусть у нас нет Industrial Light and Magic, зато у нас есть этот парень из Нью-Джерси, чья жена так прекрасно готовит.
Конечно, нам следовало бы воспользоваться ее картошкой. Если бы мы прямо там превратили ее в пюре, это и то больше походило бы на Бога, чем то, что он для нас сотворил.
У нас просто не было средств на фильм, который я видел в своем воображении. Например, в первой сцене, в Йосемити, предполагается, что я взбираюсь по отвесной скале. У меня на плато стояла камера, смотрящая вниз на три тысячи футов моего подъема. На мне была страховка, так что ничего опасного, и пока я не смотрел вниз, всё было в порядке. Проблема, с которой мы столкнулись, была в том, что камера снимает в двух измерениях, и было невозможно передать истинное ощущение высоты. На деле казалось, будто там примерно шесть футов. Нужно было сбросить вниз несколько камней, чтобы камера могла проследить за их падением и дать зрителям представление о настоящей высоте, но альпинистам запрещается бросать камни вниз. Но я решил эту задачу, заказав сделать несколько каучуковых «камней». Когда я буду взбираться наверх, мне нужно будет их спихнуть — и камера запечатлеет их падение. Конечно, эти каучуковые камни почти ничего не весили и, соответственно, не представляли никакой опасности для людей внизу. Более того, они были настолько легкими, что, когда я тронул их, они улетели с потоком ветра. Стая парящих камней. И, естественно, совершенно бесполезных.
Мы так и нашли подходящей концовки. После окончания съемок мне пришлось отсматривать весь материал, чтобы найти хоть что-то, что угодно, из чего можно было бы создать финальную сцену. Кое-как нам всё же удалось кое-что соединить, но это был плохой компромисс. С самого начала и до конца весь фильм был компромиссом. И в результате «Стар Трек-V: Последний рубеж» не так хорош, как хотелось бы. Не сказать, что я был очень неудовлетворен фильмом, — там было несколько отличных сцен. Качество научно-фантастического фильма почти всегда зависит от сюжета и спецэффектов. В моем фильме дешевые спецэффекты фактически испортили сюжет. Большинство рецензий были неутешительны, но обзор в «НьюЙорк Таймс» оказался похвальным: «Сцена за сценой режиссура Шатнера становится все более гладкой и целенаправленной». Фильм собрал 70 миллионов долларов — вдвое больше, чем ушло на его создание; так что он был прибыльным несмотря на то, что не мог похвастать художественным успехом.