Сам процесс создания фильма не имел ничего общего с моим предыдущим опытом работы. Казалось, что большинство актеров учит свои реплики прямо на площадке. Я же работал так, как привык: я знал весь сценарий фильма еще до того, как приехал в Голливуд. Для меня это и есть работа актера. Актерство — это запоминание, впитывание слов, понимание того, что они значат в устах персонажа, и того, как ты намерен их произнести. Как только ты это сделаешь — можешь идти играться в песочницу. Всё, что мы делаем, это игра; так что пойдёмте и поиграем со всеми этими инструментами, совком и ведёрком, или в случае актера — с репликами и пониманием персонажа. Но некоторые актеры, без преувеличений, учили свои реплики прямо во время съёмки!
Режиссер Ричард Брукс в какой-то степени был перфекционистом. Я на самом деле видел, как отсняли девятнадцать дублей ради слова «нет». Не со мной — то был кто-то еще, но потребовалось девятнадцать дублей, чтобы получилось так, как он хотел. До того дня я и не подозревал, что имеется девятнадцать различных способов произнесения слова «нет». Вы хотите, чтобы я сказал это так? Нет. Нет? Нет. Вы имеете в виду «нет»? Да.
После десятка попыток вся игра исчезает. После пятнадцати — ты уже и не понимаешь значение слова. Это просто звук. Ты понимаешь значение слова «нет»? Нет. Ага, вот так!
Я играл маленькую роль в фильме; в основном моей задачей было стоять позади с видом праведника. Но попробуйте постоять с видом праведника, когда Юл Бриннер постоянно пинает вас под зад. Будучи новичком в кинобизнесе, я толком и не знал, что это означает. Это сфера развлечений — и когда кто-то даёт вам пинка, это не просто кто-то дает вам пинка. Здесь необходим анализ. Это может быть демонстрацией привязанности — ты мне нравишься, и поэтому я пну тебя, чтобы это показать. Или это запросто может быть выражением гнева — ты мне не нравишься, и поэтому я дам тебе пинка. Или это может быть демонстрацией власти. Я такая важная персона, что могу пинать кого угодно и никто меня не остановит. Или это может оказаться просто шуткой. Чего это мы тут все такие серьёзные и что может быть более несерьёзным, чем пинание кого-нибудь под зад?
Я не знал, что делать. Помню, что это было очень унизительно, но я не знал, как реагировать. Он был звездой фильма, а я хотел добиться успеха и думал, что он может погубить меня. Поэтому я не знал, сказать ли ему: «Мистер Бриннер, вы не могли бы не пинать меня?» Или спросить: «Вы не хотели бы дать мне пинка еще разок?» Я буквально разрывался между этими двумя вопросами и третьим вариантом — тем, чего мне действительно хотелось. А хотелось мне хорошенько врезать ему.
Но он тоже был в хорошей форме. Так что всю оставшуюся часть съёмок я старался держать свою задницу подальше от его ноги. И я усвоил одно важное правило, которого старался придерживаться в своей карьере: не пинать других актеров.
А много позднее, когда у Юла Бриннера обнаружили рак и он совершал свой финальный тур со спектаклем «Король и я», я пришел на его спектакль. Он был так нежен и эмоционален в своих воспоминаниях. Он вспомнил замечательные съемки. А всё, что помнил я, — как он меня пинал.
Фильм получил очень хорошие отзывы. Variety писала: «У Шатнера была трудная задача создания образа молодого человека, излучающего саму доброту, и он делает это с такой трогательной искренностью». Другими словами, я был очень хорош, изображая очень хорошего парня.
В то же самое время я учился, как жить в браке. Кажется, это был сэр Дональд Уолфит, кто сказал на своем смертном ложе «Умирать легко, играть в комедии — тяжело». Что ж, в сравнении с семейной жизнью играть в комедии легко. У меня не было опыта в этом великом искусстве жизни с другим человеком. Огромный сюрприз брака состоит в том, что другой человек находится всегда рядом, у него, оказывается, есть свои нужды и желания, которые часто не совпадают с твоими собственными, — но при этом он не всегда не прав. Всё, что я знал о браке, было почерпнуто мною от отца и матери. Они никогда не повышали друг на друга голос. Глория знала, как спорить; я — нет. Я помню, что вместо того, чтобы кричать и размахивать руками, я просто смотрел, и у меня постоянно было чувство, что она ведет себя неправильно. Я не понимал, как человек, который тебя любит, может орать на тебя. Так что временами я был растерян и уязвим.
Но что я действительно не знал: как поставить себя на место другого человека, а еще хуже — женщины. Я всегда считал себя отзывчивым, любящим и добрым. Но я никогда не считал себя неправым. Мне понадобилось четыре брака, чтобы осознать ту роль, которую надо играть в супружестве, и научиться ее играть.