Я старался не кричать на Глорию в ответ, но, в конечном счете, стал позволять себе немного, а потом вдруг ловил себя на мысли, что уже ору вовсю. Послушайте, я могу орать, я могу орать так же громко, как и она. Вас это удивляет? Удивлялся и я. Но что я точно знал и чему точно верил, что если ты по-настоящему любишь другого человека, ты не можешь кричать на него так, как это делал я. Что далее вело к неизбежной и опасной мысли: а может быть, тут уже нет никакой любви?
Даже после первой главной роли в кино я продолжал считать себя театральным актером. Кино и телевидение были тем, чем театральный актер занимается в перерывах между великими ролями. Поэтому когда я отправился на прослушивание на главную мужскую роль в новой пьесе, написанной Полом Озборном и продюсируемой Дэвидом Мерриком, под режиссурой Джошуа Логана, мне очень хотелось получить эту роль. Я помню не так много прослушиваний, но это прослушивание я не забуду никогда. К тому времени, как я вернулся в НьюЙорк, я выучил весь сценарий, я знал все свои реплики. И когда я начал произносить слова, я театральным жестом выбросил сценарий и продолжил.
Джош Логан позже сказал мне: «Благодаря этому ты и получил роль. У тебя было то щегольство, заносчивость, бравада, которые идеально вписываются в характер героя».
«Мир Сьюзи Вонг» было тем шоу, которое должно было сделать меня звездой! Меррик, Озборн, Логан и Шатнер — именно то, что надо. Но у меня была проблема. Я был связан контрактом с M-G-M. Перед тем, как дать мне роль в «Братьях Карамазовых», студия настояла, чтобы я подписал многофильмовый контракт. Если бы та картина сделала меня звездой, они хотели бы иметь на меня права. И я не знал, как мне избавиться от того контракта.
К счастью, первые из многочисленных проектов, что обещали сделать из меня звезду, звездой меня не сделали. А годом ранее, впервые в своей истории, M-G-M потеряла деньги и фактически пыталась избавиться от своих контрактов с актерами. И если они позволили уйти таким актерам, как Пол Ньюман, то, разумеется, они не будут биться, чтобы удержать Уильяма Шатнера. Подозреваю, что, когда я официально попросил освободить меня от контракта, руководители студии запрыгали от счастья.
Кен Голливуд даже не махнул на прощание. Но мне было всё равно — я снова ехал в НьюЙорк, чтобы стать звездой.
ГЛАВА 3
Несколько раз я бывал на волосок от смерти. Я охотился на бурого медведя, одного из самых свирепых животных, вооруженный всего лишь луком и стрелой. Я стал лучником, пока мы снимали «Александра Великого». Мне нравилась стрельба из лука; я упивался красотой изогнутого лука и отлично сбалансированной стрелой. Поражение цели с помощью сделанной вручную стрелы — это настоящее искусство. Я достаточно напрактиковался и стал довольно искусен в этом деле. Я охотился на оленя и кабана, так что когда представители телешоу «Американские спортсмены» предложили мне поохотиться с луком на бурого медведя на Аляске, я подумал, что это будет захватывающее приключение.
Я не представлял, во что ввязываюсь. Где-то в уголке моего разума таилась мысль, что я не пострадаю, ведь только каскадеры получают травмы. Наверное, я начал понимать, что это не совсем так, когда мы сходили с самолета в Анкоридже (Аляска) и наблюдали, как из маленького самолета вынесли на носилках двух мужчин и быстро погрузили в машину «скорой помощи», которая тут же умчалась с ревущими сиренами. Я спросил конвоира, что это было, и он мрачно ответил: «Их растерзал гризли». Кто-то еще мне рассказывал о большом бараке из гофрированного железа времен Второй мировой войны, вся задняя стена которого была завешена шкурой гигантского гризли. И я слышал истории об индейской деревне, уничтоженной бешеным гризли, убившим двенадцать человек. Медведь-гризли — невероятно сильное животное. На короткой дистанции он быстрее скаковой лошади, одним ударом лапы он может сломать спину северному оленю, а когда ему угрожают, он атакует.
Бурый медведь еще крупнее и свирепее, чем гризли. Бурый медведь достигает роста девяти футов и может весить более тысячи фунтов. У меня же были лук и стрела.
Мы полетели к Алеутским островам. По сути, это было более сложное и опасное дело, чем просто охота; и я только что сам видел результаты такой охоты — их вынесли на носилках из самолета. Вот для телевидения это была охота, имея в виду, что операторская команда должна следовать строго позади меня и сделать последовательный ряд кинокадров за один раз. «Поражение с одного раза» — так мы это назвали. Если зрители не увидят, как моя стрела поражает медведя, они могут заподозрить, что это монтаж, — подумали мы. Помимо меня наша команда состояла из двух кинооператоров и профессионального гида, вооруженного мощной винтовкой.