Представляю, что, должно быть, рассказывали люди, побывавшие в клинике в ту неделю: бедный Билл Шатнер! Похоже, дела у него идут совсем плохо. Он был вынужден спать в кладовке.
За неделею я похудел на двадцать пять фунтов. По возвращении домой я, несомненно, был в боевой форме — я готов был убить за полноценный обед.
Пятнадцатимиллионный бюджет, в конечном счете, вырос до 45 миллионов долларов, и почти половину этой суммы потратили на спецэффекты. Проблема оставалась с сюжетом. Ничего не происходило. Более двух часов экранного времени — и ничего не происходило! Студия потратила все деньги на сцецэффекты и желала, чтобы публика узрела их. И смотрела на них. Смотрела на них… Варп-скорость никогда не тянулась так медленно. Джин Родденберри хотел, чтобы звездой картины была «Энтерпрайз». Поэтому фильм изобиловал томительными кадрами летящей сквозь пространство «Энтерпрайз». Тут летит «Энтерпрайз». Там летит «Энтрепрайз». Ого, вот она летит снова. А тем временем у нас так и не было полного сценария. Каждое утро нам вручали новые страницы. И в результате мы получили слишком сложный сюжет и слишком многословный фильм.
Я знал, что Роберт Уайз — прекрасный режиссер, но только не для нашей картины. Он не был поклонником сериала, поэтому никогда не понимал его притягательности. Как человек — он замечательный, и мастер своего дела, но он не разбирался в «Стар Треке». Что меня больше всего в нем восхищало, так это то, что он никогда не покидал площадку. Он сидел в своем режиссерском кресле и наблюдал за процессом. Если на установку света для сцены требовалось два дня, то каждую минуту этого времени он находился там, руководя осветителями. Когда устанавливали декорации, он опять же был на месте и указывал, куда развесить фотографии. Он покидал свое место только на обеденный перерыв и чтобы сходить в уборную.
Ни я, ни Леонард не выносили картину. Мы сплотились в совместном желании попытаться спасти это кино, слишком скучное, слишком серьезное. Мы часто виделись с тех пор, как закончился сериал, но, именно работая над фильмом, мы действительно стали друзьями. Хорошими друзьями. Мы делали всё, что в наших силах, чтобы привнести в этот фильм больше человечности. Как правило, в каждом сериальном эпизоде, после того как мы разделывались с инопланетянами, у нас была заключительная сцена на мостике. И наши герои имели возможность пошутить друг над другом. В киносценарии у меня было несколько строчек, когда я благодарю каждого члена команды за то, что они вернулись из увольнения ради спасения вселенной. Во время репетиции сцены Леонард выдал экспромтом отличную фразу. Сначала я говорил Ди Келли: «Я верну вас на землю в самое ближайшее время».
На что Ди отвечал: «Ах, капитан, я мог бы и остаться».
Затем я оборачивался к Леонарду, говоря: «Мистер Спок, я отвезу вас обратно на Вулкан».
Не помню, какая строчка была у него по сценарию, но в ответ он сказал: «Капитан, если доктор Маккой остается на борту, то мое присутствие здесь крайне необходимо». Это была замечательная реплика, прекрасно показывающая отношения между Боунсом и Споком, и все смеялись. Но после репетиции Уайз сказал нам: «Знаете, такое ощущение, что юмор здесь не уместен».
Такая вот была проблема со сценарием. Он был до абсурдности серьезным.
В вечер премьеры фильма я прокрался в кинотеатр в Вествуде. В момент, когда заиграла музыка с темой «Стар Трека», аудитория начала аплодировать. Зрители кричали — а картина ведь еще даже не началась. Это было удивительно. Поклонники так долго ждали фильм. И хотя он получил в основном плохие рецензии, он, несомненно, имел явный коммерческий успех.
Честно говоря, я не помню точно, о чем думал, когда сидел в темном зале и смотрел картину. Должно быть, я думал о том, как мне невероятно повезло оказаться в центре этого феномена. Должно быть, я улыбался, вспоминая десятилетия слухов и фальстартов, через которые пришлось пройти, пока в итоге мы не оказались в этом кинотеатре. И наверняка я думал: слава тебе, господи, и если этот фильм будет успешен, мне больше не придется принимать участие в шоу-викторинах!
Как описать все эти шоу-викторины, в которых мне суждено было появиться? Каким еще словом можно обозвать «каждую отдельно взятую викторину, когда-либо вышедшую в истории телевидения»? Я расскажу вам о них всю правду, или меня зовут не Уильям Шатнер. У меня нет секретов. То есть можете ли вы назвать хоть какую-то причину, по которой мне не следовало бы в них участвовать? Кто те два человека, что создали большую часть самых величайших шоу-викторин в истории телевидения? Не пора ли перестать задавать вопросы? Как вы думаете, какой был самый лучший ответ, когда я задал этот вопрос?