Пока понятно, да? Слушайте дальше: одна из красавиц держит свиток, на котором не обозначена сумма денег; вместо нее… да это же «карта смеррррррти»! Если игрок отвечает на очередной обычный вопрос неправильно, тогда он должен ответить на вопрос «карты смеррррррти», и если ошибается, то игра заканчивается — и он уходит домой ни с чем. А затем танцуют красотки. Но они отменили это правило после первого эпизода, потому что игрокам не разрешалось пропускать вопрос и они соответственно…
Улавливаете смысл, да? Рассказываешь пару анекдотов, забираешь немного денег, смотришь на танцующих красоток. Я получал удовольствие от шоу. Моя работа была проста: если игроку было комфортно, если он стремительно набирал очки и был спокоен, мне нужно было заставить его волноваться; но если он нервничал и чувствовал себя неловко, я должен был успокоить его. Кроме того, сигнал к началу музыки и танцам зависел полностью от меня. Я мог сказать: «Давайте веселиться» — и тут же включалась музыка и красавицы начинали танцевать, или: «Праздника не будет» — и красавицы не танцевали.
Я предложил посадить в кабинку одного-двух комедийных авторов, чтобы они подкидывали мне реплики, с которыми я мог бы импровизировать. Нет, решили продюсеры, тебе это будет только мешать. И они были правы, козырем в игре был сам участник. Моя задача состояла в том, чтобы найти способ заставить зрителей эмоционально идентифицировать себя с игроком, выявить его или ее индивидуальность. Если они будут болеть за него, то считайте, что игра удалась.
Но с нашим шоу было несколько проблем, которые оказались практически неразрешимы — если только не поменять правила, но в таком случае это будет уже другое шоу. Самая большая ошибка состояла в том, что игрок не имел возможности забрать выигранные деньги и уйти — ему нужно было пройти игру до конца. Получилось, что мы устранили фактор жадности — игрок в любом случае должен был продолжать. Во-вторых, правила были слишком сложны. Самые лучшие игровые шоу или викторины — это те, где правила наипростейшие. Слишком много всего происходило, а затем танцевали красотки. Что касается меня лично, то эта работа оказалась намного тяжелее, чем я ожидал. Мы записывали шоу в выходные. Теоретически часовое шоу можно записать за час. Следовательно, если мы записывали два шоу, то это заняло бы — со всеми перестановками — часа три или четыре.
О, еще приятные новости. У меня только что появился новый друг на MySpace. Добро пожаловать на мою страничку, Mad Mountain Man of Montana (Сумасшедший охотник Монтаны).
Итак, вернемся к записи шоу. Поскольку это было новое шоу и всё было компьютеризировано, все мои реплики и вопросы должны были быть запрограммированы в телесуфлёре. И на запись двух шоу уходило двенадцать часов. Получалось так, что мы работали все выходные, и всё это время я был на ногах. Но вечно танцевать невозможно. И утром в понедельник, когда я отправлялся на съемки «Юристов Бостона», я валился с ног.
Когда шоу, после нескольких показанных эпизодов, отменили, люди мне очень сочувствовали. Все вели себя так, будто это была смерть моей карьеры. Я даже подумал, что, возможно, нам следует сесть в траур шива по нашему шоу, а затем придут мои персонажи из «Клуба шивы» и расскажут нам пару шуток, каждого подбодрят — а потом мы продадим это как отдельную передачу.
Но, честно говоря, я не расстроился из-за отмены шоу. На ранних порах своей карьеры, когда отменялось или заканчивалось шоу, я всегда испытывал некоторое беспокойство, когда в мою жизнь врывались актерские переживания что-же-будет-дальше-с-моей-карьерой. Видимо, больше я не испытывал подобного. Я же всегда мог выступать с песнями на церемониях награждений в области научной фантастики.
Когда мы работали в «Стар Треке», считалось, что именно Леонарду в дальнейшем грозила проблема быть задействованным в однотипных ролях. Как он вспоминает: «Люди спрашивали меня: „Что ты будешь делать, когда сериал закончится?“. А я удивлялся: я что, чего-то упускаю? Наверное, я должен был беспокоиться, но я не волновался. Я просто хотел похвалы и признания за создание своего героя». Что ж, так обернулось, что и меня, и Леонарда принцип типажности обошел стороной — всё было намного глубже. Мы навсегда остались в памяти зрителей как Кирк и Спок, и мне кажется это замечательным. Но после участия в оригинальном и мультипликационном сериале, первой полнометражной картине, а также после всех других проектов, я задаюсь вопросом: смогу ли я когда-нибудь избежать этой ассоциации? Я сделал несколько неудачных попыток, включая «Пиратский берег» (Barbary Coast), но в коллективном разуме зрительской аудитории я оставался капитаном «Энтерпрайз». Хотя всё же пришло время перевернуть страницу о капитане Джеймсе Т. Кирке.