Вскочила Валя.
Подавшись вперед, повернулся к динамику Платон.
Торопливо раскрывает блокнот Суровцев.
Все, притаив дыхание, не отрывают глаз от динамика.
Доносятся треск и шорох космических разрядов… И далекий голос Батанова:
— Земля! Земля! Я — Сокол! Докладываю коротко о событиях с момента перерыва связи…
В ней астронавты примерно в тех же позах, в каких мы видели их перед перерывом связи.
Хэнь сосредоточенно смотрит на пульт, где под стеклянными колпаками судорожно дергаются стрелки приборов.
— Запишите, — отрывисто бросает он Сташевскому. — Девятнадцать часов восемнадцать минут. Напряжение магнитного поля возросло в пять раз…
Батанов устало снимает наушники.
— Земля нас не слышит…
На приборной доске автоматы вычерчивают на ползущих лентах лихорадочные зигзаги.
— Автоматика начинает дурить, — тихо говорит инженер.
— Похоже на историю М-4 и М-5, — задумчиво произносит Хэнь. — Сначала там тоже прервалась связь… — он не доканчивает фразы.
— Там были автоматы, — вставляет Сташевский, — а здесь…
И тоже умолкает.
Батанов, внимательно взглянув на молодого инженера, твердо заканчивает:
— Вот именно: тем были автоматы, а здесь мы, люди!
В черном небе, приближаясь к яркому диску Марса, двигается серебристая точка ракеты…
Бешено пляшут стрелки приборов.
По напряженным лицам астронавтов мечутся блики света от непрерывно мигающих сигнальных лампочек.
— Автоматика на пределе, — говорит Сташевский, тревожно бросая взгляд не командира.
Батанов молчит, не отрывая глаз от приборов.
— Согласно инструкции… — продолжает инженер.
— Не подсказывайте мне, Сташевский, — отзывается Батанов. — Мне хорошо известно, что согласно инструкции в этих условиях я обязан прекратить полет.
— Что?! — вскидывается Хэнь. — Прекратить полет?! Когда я только начал исследования! Никогда в жизни… Это как один глоток умирающему от жажды…
— Так гласит инструкция, — хмуро говорит Батанов. — Если мы не повернем корабль…
— То это сделают автоматы! — заканчивает инженер.
— Да… Автоматика не может работать в таких условиях, — говорит Батанов. — Вы знаете это не хуже меня, профессор… Через несколько минут защитные устройства механически положат нас на обратный, точно рассчитанный курс.
— Олег Александрович, — тревожно восклицает инженер, — на локаторе появился дополнительный импульс!
— Где? — встрепенулся Батанов.
Все трое пристально всматриваются в экран локатора.
На экране пляшут беспорядочные искорки магнитных возмущений. Но время от времени среди них проскакивает яркая вспышка.
— Периодический импульс! — восклицает профессор.
— Он повторяется через каждые две секунды!
— Что же это? — спрашивает Сташевский.
Батанов не отвечает, напряженно вглядываясь в экран.
По экрану локатора снова пробегает загадочная вспышка. И в тот же момент из динамика раздается мелодичный, протяжный звук.
Затаив дыхание астронавты слушают, как из межпланетных далей к ним снова и снова доносится манящий, хрустальный звук, упрямо прорывающийся сквозь треск разрядов.
— Маяк! — радостно вскрикивает Сташевский. — Это же радиомаяк, товарищи! Нас ищут! Это Земля!
— Это не Земля… — медленно произносит Батанов, прислушиваясь к загадочным позывным.
— Как нет? Кто-то подает сигналы!
— Вот именно… Кто-то… — негромко отзывается Хэнь.
— Как?! — шепотом произносит опешивший инженер.
Ему никто не отвечает. Все молчат. Только снова и снова звучит сигнал маяка. Батанов вопросительно смотрит на Хэня.
— Это Деймос… — уверенно говорит тот. — Сигналы идут, несомненно, оттуда.
— Очевидно, нас приглашают в гости.
— И причем любезно показывают дорогу, — в тон ему говорит Хэнь, — по вьетнамским обычаям в таком случае отказываться большой грех…
— По русским тоже…
— По польским также, — восклицает Сташевский. — Но автоматы… С минуты на минуту они повернут нас!
Это напоминание заставляет всех опять стать серьезными.
— Есть выход… — наконец говорит командир. — Программу автоматики разрабатывал мой друг, Платон Рубцов. А он всегда был чересчур предусмотрителен.
— Вы полагаете, он мог передать это достойное уважения качество своему детищу? — подхватывает Хэнь.