Пес, судя по всему, тоже был счастлив и бешено вилял хвостом, а я вдруг почувствовал себя непрошеным гостем.
Они были похожи на влюбленную парочку. У меня в животе что-то екнуло.
Черт возьми. Я сжал зубы.
Как ей это удавалось? Почему я всегда чувствовал себя счастливым, когда видел счастливой ее?
Я крепко зажмурился.
Тэйт продолжала болтать с псом.
– О, да, я тоже люблю тебя! – Она будто говорила с маленьким ребенком, сюсюкала и все такое, а Мэдмэн тыкался в нее носом и лизал лицо.
Он не должен так любить ее. Что она вообще сделала для него за последние два года?
– Мэдмэн, ко мне! – рявкнул я, хотя на самом деле не был так уж зол на пса.
Тэйт перевела взгляд на меня и встала.
– Ты и с ним теперь ведешь себя по-свински? – нахмурилась она, и именно в этот момент я заметил, во что она одета.
На ней была футболка NineInch Nails, которую я подарил ей, когда нам было по четырнадцать. В груди у меня почему-то защемило.
Я и забыл, что у нее есть такая футболка.
Ну, ладно… не совсем так. Просто не думал, что она ее сохранила.
Хотя Тэйт, вероятно, даже не помнила, что это я ее подарил.
Я опустился на колени, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику Мэдмэна, и улыбнулся одними уголками губ.
– Ты снова разговариваешь, Татум.
Я больше не звал ее Тэйт. Она терпеть не могла имя «Татум», и именно поэтому я называл ее так.
Я постарался придать своему лицу скучающее, снисходительное выражение.
Мне будет лучше, когда она уедет, говорил я себе. Она для меня ничто.
И все же слабый голосок внутри меня не унимался. Она для тебя все.
Тэйт покачала головой и повернулась, чтобы уйти. В ее глазах читалась боль.
Значит, она не собиралась давать мне отпор. Не сегодня. Похоже, та вечеринка в пятницу – когда я унизил ее, а она ударила моего друга Мэдока прямо в лицо, – была одноразовой акцией.
– Ты в этом полетишь? – спросил я с издевкой.
Мне стоило просто уйти, но, черт возьми, я не мог перестать ее провоцировать. Это была какая-то зависимость.
Она снова повернулась ко мне, ее пальцы сжались в кулаки.
– Тебе-то что?
– Просто эта майка похожа на мешок, только и всего.
Но это была откровенная ложь.
Черная футболка не была новой, но облегала стройное тело Тэйт, будто была сшита специально для нее, а темные джинсы обтягивали ее задницу так, что я мог в точности представить, как она выглядит без одежды. С ее длинными блестящими волосами и безупречной кожей она была как пламя и леденец – два в одном, и мне хотелось лизнуть ее и обжечься одновременно.
Татум была невероятно сексуальна, но не подозревала об этом.
Блондинка или нет, она точно в моем вкусе.
– Не беспокойся, – продолжил я. – Я все понял.
Она сузила глаза.
– Что понял?
Немного подавшись вперед, я ответил ей с самодовольной ухмылкой:
– Тебе всегда нравилось носить мою одежду.
Ее глаза округлились, а щеки вспыхнули. Я ее задел, это было очевидно. Эмоции бушевали на ее упрямом маленьком личике.
Я улыбнулся себе под нос, потому что мне это, черт возьми, нравилось.
И, тем не менее, она не убежала прочь.
– Подожди здесь. – Тэйт подняла кверху указательный палец и направилась к машине.
Порывшись под передним сиденьем, где ее отец держал специальный набор для аварийных ситуаций, она что-то вытащила и захлопнула дверцу автомобиля. К тому моменту, как с оскорбленным видом она вернулась ко мне, я успел рассмотреть, что у нее в руке зажигалка.
Прежде чем я догадался, что происходит, Тэйт стянула с себя футболку, продемонстрировав идеальную грудь в чертовски сексуальном спортивном бюстгальтере.
Черт побери, сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди.
Вот дерьмо.
Я смотрел, не дыша, как она чиркнула зажигалкой и, держа футболку в вытянутой руке, подожгла ее снизу, сантиметр за сантиметром превращая в пепел.
Мать моя женщина! Что, черт возьми, происходит?
Наши взгляды встретились, и время остановилось, пока мы смотрели друг на друга, забыв об объятой пламенем ткани между нами. Волосы Тэйт развевались, а взгляд ее глаз, в которых бушевала буря, пронзал меня насквозь, впиваясь в мою кожу, в мой ум, и лишал способности двигаться и говорить.
У нее немного дрожали руки, а дышала она хоть и ровно, но глубоко. Тэйт жутко нервничала.
Ладно, значит, то, что она на днях сломала Мэдоку нос, не было случайностью. Она решила дать мне отпор.
Последние два года я занимался тем, что делал ее жизнь невыносимой. Пустил парочку ложных слухов, сорвал ей пару свиданий, и все ради собственного удовольствия. Я проверял Тэйт на прочность, делая изгоем в школе, и вокруг этого вращался мой мир, но она никогда не давала мне отпор. До сей поры. Вероятно, решила, что раз уезжает из страны, то может забыть о всякой осторожности.