– Мамочки... – пищит рядом Ася. – Ильдар, давай просто в полицию заявим! – начинает умолять меня.
– Вон тачка, догнали! – радостно скалюсь, увидев задницу мазды.
Поравнявшись с ней, жёстко подрезаю, уходя вправо. Ася вскрикивает, закрывая ладонями лицо.
Столкновения не было, но мудак в мазде по-любому обгадился со страха. Останавливается. Я тоже. Вижу, что выходит из машины вместе с дружком.
– Тут сиди, – бросаю Асе.
Но эта дурочка выскакивает вслед за мной.
– Ты чё, дебил, тачку купил, а права не купил? – агрессивно прёт на меня пацан из мазды.
– Верните собак! – дёргается к нему бесстрашная девчонка.
Успеваю поймать за талию и толкнуть к себе за спину.
– Аа... Понятно, – расслабленно скалится пацан. – Сев, эта дура за собачками прилетела. Сказал же тебе, псы моей мамки. Отвалите оба!
– Ты потом мамке расскажешь, кто и куда отвалит, – с хрустом разминаю шею, покрутив головой. – Сам собак отдашь? Или имеешь острую необходимость в физической боли?
– Ха! Умора!.. Ты, что ли, меня побьёшь?
– Ильдар, не надо, – хватается за мою футболку Ася. – Давай лучше полицию...
А меня аж покачивает от адреналина. Какие менты? Мне хочется мяса! Тело требует жёсткого адреналинового замеса.
– Иди, забирай собак.
– Но...
– Просто иди, – подталкиваю Асю к мазде.
Делает неуверенный шажок вперёд, потом второй – уже уверенный. В мазде недовольно лает собака.
Бросаюсь на водилу, успеваю отбить его удар и херачу в челюсть. Он тут же со стоном оседает.
Второй преграждает путь Асе. Увидев приятеля на асфальте, бросается ко мне.
– Ты чё, больной?! – толкает меня в грудак.
Голос у него тоненький, как у девки. Даже бить стрёмно. Заламываю руку, вынуждая встать на колени. Его друг сидит на земле и держится за лицо.
– А теперь вещай давай, как дело было? – задираю руку повыше, пацан вопит, как девчонка. – Чьи собаки?
– Он бабла нам должен! Хозяин собак! Мы ему ремонт делали в хате, а он нас кинул!
– Ясно, – выпускаю из болевого. Походу, не врёт. – Не прокатит у вас решать через псов. Ищите другие варианты, короче.
Тут уже не наше дело. Моего благородства хватает через раз.
Поторапливаю Асю. Вскоре два француза оказываются на заднем сиденье моего GTR. У обоих языки вываливаются, дышат тяжело.
– Им бы попить, – девчонка с беспокойством осматривает собак.
– Дома попьют.
Круто разворачиваюсь с места, с большим трудом удерживая себя от маниакального желания дёрнуть ручник и пролететь перекрёсток боком. Адреналин всё ещё шкалит.
В такие моменты мне хорошо. Никаких чувств, просто драйв.
***
Два года назад
Эмоционально бью по клавишам, играя «In memoriam» Рихтера. Под конец немного нагнетаю настроение композиции, придумывая свою кавер-версию.
Бросаю взгляд на экран телефона. Там летают сердечки и шквалом бегут сообщения. Не читаю... Сейчас я весь в музыке.
А в душе – Адина.
Хочу её безумно. И до безумия боюсь нашей связи. Потому что ни к чему хорошему она не приведёт.
Нам просто не позволят, и всё.
Сейчас Адина у себя в комнате. Загружена учёбой. Мой отец нанял ей репетиторов. Ко всему прочему приехала бабушка, мать отца, чтобы «приглядывать за молодёжью», как она выразилась.
Мама в больнице. Папа ещё не вернулся. Как же мы без присмотра надоедливых взрослых? Без их снобизма?
Бесят!
– Бу... – вдруг тихо раздаётся сзади.
Сбиваюсь, выдавая грязные аккорды. Улыбка сама по себе расползается от уха до уха. Продолжаю играть.
Ладони Адины ложатся на мои плечи. Мягко массируют. Пальчики пробегают по шее, зарываются в волосы на затылке. Втыкается губками в моё ухо.
Я играю.
Кусает за мочку, оттягивает.
Играю...
– Давай убежим, – шепчет Адина.
Аррр, взорвусь сейчас!
Отрываю пальцы от клавиш, бессвязно прощаюсь с подписчиками и заканчиваю трансляцию.
Куда сбежим, как, когда – вообще по барабану. Словно зомбак иду за ней. Садимся на мотоцикл, уезжаем.
Прихожу в себя уже на конюшне, упиваясь желанными губами.
Кроме поцелуев и довольно смелых прикосновений, у нас ещё ничего не было. Но я чувствую себя так, словно мы уже нарушили все границы. И будем гореть за это в аду.
И мне пофигу. Честно! Значит, будем гореть!
Ещё крепче стискиваю Адину. Она ёрзает на мне, вжимаясь в мою твёрдость. Шиплю, мышцы пресса сокращаются от рваного дыхания. Трёмся носами, губами. Дышим одним воздухом на двоих.
– Ты будешь обо мне вспоминать? – рисует пальчиком хаотичные линии на задней стороне моей шеи.