Если бы я увидел их прямо сейчас, то гарантировал бы, что они выглядели призраками.
Но я не видел ее с тех пор, как оставил ее в больнице.
Я просто знал…
Потому что мои выглядели точно так же.
Я сделал еще один глоток и поставил его обратно на кровать, подушечки пальцев намокли от мокрого стакана. И я уставился на ее последнюю фотографию, которой она поделилась. Это было за два дня до нашего отлета в Сан-Франциско. Место было в Трайбеке, в нескольких кварталах от моего дома, в кофейне, куда я часто ходил. Она держала свой напиток под подбородком, но в центре внимания был профиль Билли. Угол съемки начинался от основания ее шеи и двигался по лицу, солнечный свет с Черч-стрит отражался от ее кожи.
Вот как выглядело счастье.
Умиротворенность. Довольство.
Это, черт возьми, выглядело совсем не так ― голова, наполненная таким количеством чертовых мыслей, что этого было достаточно, чтобы не дать мне уснуть. Я смотрел, как утренний свет проникает в мою комнату, и мой день начался. Последние три были заполнены встречами. Я пересказал эту историю полиции и ФБР, Национальной безопасности и ФАУ. Я ответил на сотни их вопросов. Мы все.
Вчера был последний день, и теперь мы должны были встретиться с нашими врачами, терапевтами и всеми остальными, кто был нам нужен, чтобы помочь вернуться к нормальной жизни.
Я поднес стакан ко рту и глотал до тех пор, пока капли льда не попали мне в горло, прежде чем поставить стаканчик на тумбочку. Затем схватил свою подушку и сжал ее в кулаке.
Нормальной.
Те дни прошли.
Давно, очень давно.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
БИЛЛИ
Я стояла перед окном в своей гостиной, прижав лоб и ладони к стеклу. Я не знала, как долго нахожусь здесь. Я не смотрела ни на что конкретно, только на размытое движение на улице внизу.
Машины. Люди. Велосипеды.
И вот я здесь, в своей квартире, совершенно неподвижная, сосредоточенная на всем, что произошло в небе, и на последствиях того, как это выглядело на земле.
Поле в Пенсильвании, на котором мы разбились. Частные автомобили, которые доставили нас и наши семьи обратно в Нью-Йорк.
Всего на борту самолета находилось сто шестнадцать человек.
Восемь погибших.
Восемьдесят раненых.
Я не смотрела на это, как на фильм, в котором я могла остановиться и начать в любом месте, где захочу. Он также не работал в непрерывном цикле. То, что я видела, было вспышками, которые длились всего несколько секунд. Эти крошечные окна появлялись в случайном порядке и происходили в течение сорока двух минут, пока мы находились в воздухе.
Некоторые были еще до того, как беспилотник попал в наш двигатель.
Большинство из них были потом.
Но каждое из них было жестким, быстрым, и моему мозгу нравилось подавать их каждый час или около того, как будто это были коктейли. Несколько дней назад это случалось по нескольку раз в минуту. По словам моего врача, это было улучшение.
Что не вернулось, так это мои вкусовые рецепторы. Технически с ними ничего не случилось; авария не повредила мой язык. Просто у меня не было желания есть.
И я не понимала этого.
Еда была утешением всю мою жизнь. Это был способ моей семьи показать свою любовь. Мы ели вместе и кормили всех, кто приходил в гости. Когда мы не ели, мы обсуждали, что мы будем есть.
Еда все улучшит.
Я должна была в это поверить.
Это сделало бы все это немного более терпимым.
Я схватила свою куртку со спинки стула и, даже не надев лифчик, вышла в ночь.
Я знала каждую щель Гринвич-Виллидж. Но когда стояла на тротуаре на Бликер-стрит и оглядывала квартал, я не могла понять, в каком направлении идти. Ни один ресторан из списка моих любимых не попадался мне на глаза. Все было расплывчатым, как будто на мне не было очков… за исключением того, что у меня были очки.
Я начала идти, и когда от холода у меня в носу появилось ощущение, будто кто-то поднес горящую спичку к кончику, я потянулась к металлической ручке двери и открыла ее. Когда я вошла, раздалось дзиньканье. На меня обрушился запах несвежего попкорна. В лицо мне ударил свет, и мне захотелось прикрыть глаза ладонью ― настолько он был ярким.
Там были ряды, и я направилась к ним, остановившись на полпути, уставившись на пакеты, изучая картинки. Сыр Начо, сметана и лук, соль и уксус.
Ничего.
Я перешла к следующему проходу и последующим, читая больше описаний, разглядывая больше картинок огромного размера.