— Мы станем новыми родителями двух младенцев, родившихся довольно близко друг к другу. Будут случаться все три варианта, но мы с этим справимся. Мы будем делать один день за раз, и мы будем делать это вместе, как мы всегда делали.
Хани положила обе руки на живот ― одну на самый верх, где выступал бугорок, другую ― на низ, где обычно ощущалась наибольшая активность. И она смотрела в глаза Эндрю, пытаясь найти способ сказать ему, как много он для нее значит.
— Что я сделала, чтобы заслужить такого мужчину, как ты?
Он наклонился и нежно прижался губами к ее губам.
Хани только почувствовала кончик языка Эндрю, когда кто-то вошел в их комнату и сказал:
— Извините.
Пара быстро отвернулась и посмотрела в направлении голоса.
Медсестра, стоявшая в дверях, сказала:
— Мы знаем, что вы долго ждали, поэтому кто-то из родильного зала послал меня сюда, чтобы сообщить вам, что ваш ребенок родился. Сейчас они заканчивают оформление документов, и ваш адвокат должен быть здесь очень скоро, чтобы привезти вам ребенка.
— О, боже, — задыхалась Хани.
Эндрю крепко сжал свою жену.
— Вы знаете, кто это? — спросил он медсестру.
Медсестра сделала паузу.
— Я думаю, она сказала, что мальчик.
Когда они снова остались одни, Хани закричала, закрыв лицо руками.
— Эндрю, — всхлипывала она. — Они принесут нам нашего ребенка. Нашего ребенка. Нашего сына.
— Сын… — вздохнул он, все еще держа свою жену.
Хани отняла руки от лица, чтобы посмотреть в глаза мужа.
— Я не могу поверить, что это происходит.
— Я могу.
Постепенно она обвила руками его шею, прижалась к нему всем телом, зарылась лицом в тепло его шеи. Она оставалась там, в объятиях, которые были такими безопасными, пока не услышала, как Стефани сказала:
— Поздравляю, Хани и Эндрю.
Оглянувшись через плечо, Хани увидела, как их адвокат вошла в их комнату, держа в руках сверток.
Она продолжала поворачивать свое тело, двигаясь, пока она и Эндрю не оказались рядом друг с другом, оба они одновременно направились к Стефани.
— Детка… — сказал Эндрю, схватив руку своей жены.
Слезы текли по лицу Хани с каждым шагом, который они делали. Эмоции в ее теле были почти невыносимы, ощущение того, что Эндрю сжимает ее пальцы, только усиливало напряжение.
Когда они были в нескольких футах от нее, Стефани посмотрела на них и сказала:
— Я так горда представить вам вашу дочь.
— Дочь? — спросила Хани, глядя на одеяло, которое скрывало большую часть лица ребенка.
— Приходила медсестра и сказала, что у нее мальчик, — ответил Эндрю.
Хани продолжала двигаться вперед, вытянув руки перед собой.
Когда Стефани оказалась достаточно близко, она положила ребенка на них и ответила:
— Я была свидетелем подписания свидетельства о рождении. Это девочка, уверяю вас.
Хани не могла говорить, так как чувствовала тяжесть их ребенка на своих руках. Она вглядывалась в милое личико ребенка, вдыхала его теплый, пудровый запах. Она прижалась губами к коже своей дочери, которая была нежной, как крылья бабочки.
— Хани… — Эндрю заплакал, его лицо было по другую сторону от их маленькой девочки, делая то же самое, что и его жена. — Я не могу поверить, что она наша.
Хани почувствовала, как слеза капает на их ребенка, слеза, которая появилась из ее собственных глаз.
— Я могу. — Она продолжала вдыхать запах их ребенка, губы не отрывались от крошечной щечки, и вдруг до нее дошло, как будто она желала этого все это время. — Эндрю, я знаю, как ее зовут.
ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ
БИЛЛИ
Я оторвала палец от крышки ящика и приподняла крышку, поставив ее позади себя. Затем обратила свое внимание на все содержимое внутри.
Мой отец хранил все. Он был скрупулезно организован, все вещи маркированы и датированы, как в холодильнике ресторана. Но здесь были газетные статьи и медицинские заключения. В некоторых было указано мое имя.
Как и имя моего брата.
И моей матери.
Слой за слоем записей, вырезок и подробностей.
Когда я дошла до последней статьи, начались фотографии. Их должно было быть более пятидесяти. Каждый угол был запечатлен.
Крупным планом швы.
Синяки.
Открытые рваные раны.
Это было не самое сложное.
Больнее всего было видеть всю кровь.
ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ
ХАНИ
ЗИМА 1989
Хани смотрела на свою дочь, которая спала у нее на руках. Она не могла поверить, насколько она красива. У нее были полные, дугообразные губы. Глаза были яркими и изумрудными с самыми потрясающими, длинными ресницами.