Да-да. Вы не ослышались. Есть такие предметы, которые прогуливать нельзя, даже если очень хочется. Уголовное право — это тот случай. Препод — просто зверь! Без шуток.
— Алёхина, ты долго ещё? — подначивает меня Зотов. — Не боись, пей, чай козлёночком не станешь!
Литвинов неодобрительно смотрит на меня из-под нахмуренных бровей. Он вообще постоянно что-то во мне не одобряет! Сначала меня это задевало, так как я привыкла всем нравиться. Я очень старалась наладить с ним контакт, но всё без толку! Много позже я поняла, что он просто сам по себе такой — насупленный индюк, старый дед в теле молодого парня. Хотя к Иринке он вон по-другому относится… У них даже приколы есть «свои», понятные только им двоим. В-общем, я уже устала голову ломать, чем ему не угодила, вот буквально с первого взгляда. Плевать.
«Чего уставился?» — спрашиваю глазами. Его осуждение становится практически осязаемым и зависает в воздухе между нами. Это становится последней каплей. Я решительно подношу горлышко бутылки к губам и делаю хороший такой глоток. Пищевод практически обжигает, вино — креплёное. Но я так просто не сдаюсь. И делаю второй такой же глоток, глядя прямо в недовольные глаза Алексея Литвинова.
Он не выдерживает первым.
— Передай другому! — широким шагом сокращает дистанцию между нами и безапелляционно забирает у меня бутылку. Пьёт. Морщится. Сладкое, видно.
— А-ха-ха-хах, — ржёт Зотов. — А вот эта — вообще улёт!
У него в руках сборник задач по уголовному праву, он читает их наугад. Задачи и правда, забавные. В условии представлена какая-то жизненная ситуация, а задание заключается в том, чтобы дать описанному правильную юридическую оценку.
— Номер семь, слушайте! Иванов, плохо почувствовав себя на работе, решил оставить место службы и вернулся домой раньше обычного на три часа. Открыв ключом входную дверь, он увидел на диване… — Зотов выдерживает драматическую паузу, — в обнаженном виде свою жену и незнакомого ему мужчину в ее объятиях, — на этом моменте усмехается даже сам «Мистер Хладнокровие» Литвинов. — Находясь в состоянии аффекта, Иванов схватил попавшуюся под руку гантель и стал избивать ею обнажённых. В результате его ударов потерпевшие скончались. Вопрос! По какой статье следует квалифицировать данное деяние?
— Придурок какой-то, — бормочет Иринка себе под нос. — Мало того, что двоих жизни лишил, так и свою испортил. Сидел бы на своей службе до вечера, ничего бы и не было.
— Боюсь, Лукичёва, что состава «Придурок» в Уголовном Кодексе нет! — усмехается Тимофей. — Садись, два! Алёхина, что скажешь?
Меня так разморило после вина, что думать о мужике, избивающем гирей неудачливых любовников, совсем не хочется. Мысли в голове плывут, как облачка в безветренный день. Ну то есть вовсе стоят на месте.
— Скажу, что это по-любому убийство. А статья…
— Статья 107 Уголовного Кодекса — убийство, совершенное со смягчающим обстоятельством, которым в данном случае является состояние аффекта у субъекта преступления, — чеканит Литвинов, не давая мне договорить. Он выбрасывает пустую бутылку из-под вина в урну и продолжает. — Погнали. Семинар через пятнадцать минут. Синицын опоздунов не любит.
И всё ведь у него по полочкам, аж бесит! Такое чувство, что этот робот вообще расслабляться не умеет. Морщусь раздражённо. Но тем не менее встаю. Делаю несколько шагов по направлению к университету и останавливаюсь, чтобы дождаться остальных. Вдыхаю запах прелой листвы и стараюсь настроиться на предстоящий семинар. Наконец, подтягивается остальная компашка и мы медленно бредём по парковой аллее, вороша ногами сухую листву.
В аудитории, где проходит семинар по «уголовке», парты расставлены длинными рядами. Мы, как обычно, выбираем самую последнюю, и по очереди протискиваемся на свои места. Так получается, что слева от меня сидит Иринка, а справа — неугомонный Литвинов.
— Жвачку будешь? — неожиданно шепчет он мне в ухо. Меня ни с того ни с сего опаляет жаром. Вот это бабушкино винишко, забористая хренотень!
Я слегка поворачиваю голову. Он так близко. Зависаю, смотря в знакомые до мелочей глаза. Я не знаю, что меня заставляет после перевести взгляд на его губы, наверное, всё-таки вино! Он почему-то делает то же самое, возможно, просто по инерции. Сидим так, пялясь друг на друга, секунд пятнадцать, не меньше. Пока он не шепчет, обдавая мои губы своим тёплым дыханием: