Не хочу ходить вокруг да около. Решаю сорвать пластырь.
— У меня разрядился телефон. Поэтому я не могла ответить на твои звонки.
— Угу, — сквозь зубы.
— Машина не завелась. Захар предложил довезти меня до дома после того, как мы… поужинали.
Резко вскидывает на меня взгляд.
— Ясно, — как гвоздь в крышку гроба.
После паузы продолжаю.
— Это я пригласила Захара. Мне нужно было с ним кое-что обсудить.
— Вот оно как, — его рука на столе сжимается в кулак, костяшки пальцев белеют от напряжения.
— Но… Захар сказал, что говорить о том, что меня беспокоит, я должна не с ним. А с тобой.
Поднимает брови.
— Надо же, — откидывается на спинку стула. — Ну, говори. Вот он — я, — разводит руки в стороны.
— Дело касается… моего отца.
В его взгляде что-то неуловимо меняется.
— Не уверен, что нам стоит продолжать этот разговор.
— А я уверена! — голос дрожит. — Мы спим вместе. Ты общаешься с моим сыном. И как бы между делом, копаешь под моего отца. Я уверена на сто процентов, что нам стоит об этом поговорить.
— Я предпочитаю не смешивать личную жизнь и работу.
— О-о-о, — тяну язвительно. — Я заметила. Ты предельно ясно дал это понять десять лет назад, когда устраивался в прокуратуру. Только вот в жизни всё не так просто. Нет чёрного, и нет белого. И, ты, Лёша — один и тот же человек. И дома, и на работе.
— Этого я и боялся…
Начиная терять терпение, ударяю раскрытой ладонью по поверхности кухонного стола.
— Успокойся, — произносит механически. Моя эмоциональная выходка ни на грамм не лишила его хладнокровия.
Чувствую, как подкатывает истерика. Вскакиваю с места. Литвинов медленно поднимает на меня глаза, по-прежнему не двигаясь.
— Прежде чем сказать что-то, хорошенько подумай.
— Я уже месяц только и делаю, что думаю, думаю, думаю. Это мой отец. Мой отец! Какого хрена?
Начинаю ходить туда-сюда по кухне, не в силах сдержать эмоции.
Останавливаюсь резко. Смотрю на него вновь. Холод во взгляде обжигает меня. Ему… ему просто плевать.
— Ты забыл? Так я тебе напомню. Именно мой отец взял тебя на работу. Учил тебя. Продвигал по службе. Именно место моего отца ты занимаешь сейчас. Ты сидишь в его кабинете. Работаешь с его секретарём. Спишь с его дочерью, в конце концов. Просто скажи. За что?
Медленно поднимается, упираясь в стол кулаками.
— Ты что-то путаешь, Алёна. Не припомню, чтобы я позволял тебе разговаривать со мной в таком тоне. А тем более — требовать отчёт.
Весь этот разговор начинает напоминать мне какую-то индийскую мелодраму. Но затормозить не получается. Напряжение последних недель, скопившееся во мне, лавиной обрушивается на мои нервы.
— В каком таком тоне? — практически кричу в голос. — Я что, не имею права знать? Ты хочешь посадить моего отца. Я просто хочу понять, за что? Почему, Лёша?
Литвинов резко отталкивает от себя стоящий перед ним стол. Чашка с чаем, который я приготовила, опрокидывается. Белая скатерть намокает некрасивым бурым пятном.
Практически орёт мне в лицо.
— Да потому, что я люблю тебя, дура!
Отшвыривает стул за спинку и идёт на выход. Слышу, как хлопает дверь в прихожей.
Глава 44. Есть повод
20-е числа декабря, месяц спустя
Медленно переставляю ноги по тротуару. Такое чувство, что к каждой из них привязали по гире. Уныло летящий в разные стороны снег налипает мокрыми хлопьями на мои меховые угги.
Кажется, звонит телефон. Ощущаю вибрацию в кармане куртки.
— Да, мам?
— Всё хорошо! Макса из бассейна забрала. Волосы высушил. Научился плавать на спине. Больше занятий до нового года не будет, — бодро отчитывается.
— Мам! Ма-ам! — слышу голос Макса издали, какую-то возню. Бабушка передает ему трубку.
— Мам! Я сегодня выиграл!
— Ого! Что ты выиграл?
— У нас был этот… ну этот… — видимо, забыл слово. — Бабушка, как это называется?
Слышу мамин голос:
— Заплыв.
— Заплыв! — возвращается к разговору со мной. У тренера были часы, а на них секунды шли быстро-быстро. Я видел! Он стоял с часами, пока я плыл. И считал. Я был первый, мам!
— О, я так рада, милый. Как прошёл твой день?
Поговорив с Максом ещё пару минут, прошу его передать трубку бабушке.
— Погоди, Максима только пристегну, — слышу, как возится. — Да привезла я твой планшет, привезла. На, держи, — это Максу. Радостные вопли сына на заднем фоне.
— Ну, как дела, доч? — тихо спрашивает мама.
— Терпимо. Думаю, завтра, нет… послезавтра оклемаюсь окончательно.