Брови доктора Уайтхеда слегка нахмурились.
- Нет, я не знаю суахили. Но несколько лет назад я провел некоторое время в Конго. Я фотограф, и мне дали задание сфотографировать горилл. Мой гид говорил по-английски, но остальные люди, с которыми я пересекался, говорили на этом языке. И голос звучит точно так же, как и они, и я, кажется, даже узнал несколько слов.
- Но ты можешь со стопроцентной уверенностью утверждать, что это именно суахили?
- Нет. Думаю, нет.
Марк нахмурился, не понимая, к чему эти вопросы.
- А можно ли с уверенностью сказать, что этот голос вообще говорит на каком-либо человеческом языке? Может это просто тарабарщина?
- Нет. Это не тарабарщина. Я не понимаю, что он говорит, но знаю, что это язык, и он звучит как суахили. И как-то однажды он сказал "памаги" с жутким акцентом.
- Он? - доктор наклонил голову с недоуменным видом.
- Что?
- Ты только что сказал "он". До сих пор ты не определял пол голоса.
- Да какая к черту разница? Я сказал, что "он". Голос звучит глубоко, по-мужски. Это, блядь, что, имеет значение?
Марк встал и начал ходить по комнате.
- Говорил я Алексу, что прийти сюда это плохая затея.
- Пожалуйста, Марк. Я просто пытаюсь тебе помочь.
Умиротворяющий тон доктора Уайтхеда вызвал у Марка желание ударить мужчину прямо по его приятному лицу.
- Так-то лучше, – сказал доктор, когда Марк неохотно вернулся на свое место.
- А есть ли у тебя представление о личности этого говорящего?
- Есть.
Гнев Марка неожиданно пошел на убыль и он сник в кресле.
- Я всё понял во сне, во время МРТ.
- Во сне?
- Хватит повторять за мной каждое слово, или, клянусь, я встану и уйду.
- Извини, Марк. Постараюсь больше так не делать. Ты рассказывал мне о своем сне.
- Нет, не рассказывал. Я не хочу говорить о том сне.
- Но мы не сможем докопаться до сути, если не обсудим это, Марк.
- Пока не обсудим это? Да просто повторяй все, что я говорю, как попугай, и записывай все в свой гребаный блокнот! Ты продолжаешь произносить мое имя, так чтобы я почувствовал, что мы приятели, но я сильно сомневаюсь, что ты вообще обращаешь внимание, на то, что я говорю.
Марк взглянул на часы.
- В любом случае, наш час почти истек.
Доктор Уайтхед положил блокнот и ручку на стол между ними, затем наклонился вперед, сложил руки между коленями и пристально посмотрел на Марка своими ясными глазами, мягко улыбаясь.
- Я слушаю, Марк. Я имею в виду, я реально тебя слушаю. Расскажи, пожалуйста, о том сне. Я - само внимание.
- Нет. Времени практически не осталось. Но я скажу тебе, что я думаю.
Марк встал.
- Я не знаю, как это произошло, и я не знаю почему, но каким-то образом один из этих "духов джунглей" проник в мою голову. Может быть, он жил в черве лоа-лоа и занял место в моем мозгу, когда паразит умер. Как бы то ни было, он завладел моим левым глазом. Вот почему он стал коричневым, и я ничего им не вижу. Конечно, он все еще работает, но теперь им смотрит он, а не я. И мне нужно остановить это, прежде чем он отожмет у меня что-то еще.
Поначалу Доктор Уайтхед ничего не сказал. Он просто сидел и выглядел задумчивым, словно обдумывал реалистичность истории Марка. Затем он взял блокнот, перевернул несколько страниц назад, щурясь на свой неразборчивый почерк и что-то молча просматривая. Когда он снова посмотрел на Марка, его лицо выглядело одновременно серьезным и сочувствующим.
- Марк, здесь сказано, что у твоей матери был диагноз шизофрения...
- Да иди ты нахуй.
Марк сидел за кухонным столом, перед ним стояло зеркало для макияжа, купленное в магазине подержанных вещей. Он слышал, как закипает вода на плите, сигнализируя, что время почти пришло. Он ждал, и только бурление воды и болтовня призрака на суахили составляли ему компанию. Прошла почти неделя с тех пор, как он выбежал из кабинета доктора Уайтхеда, и с того момента Алекс звонил ему не менее тридцати раз, но Марк не брал трубку.
Кто-то постучал в дверь, Марк встал и заглянул в глазок. В искаженном линзой лице он узнал Алекса.
- Чего тебе надо, Алекс? - крикнул он через дверь.
- Впусти меня, Марк. Я хочу поговорить с тобой. Я беспокоюсь за тебя.
- Неа. Проваливай. Не о чем нам с тобой разговаривать.
- Черт возьми, Марк! Открой, или я вызову полицию!
В конце голос Алекса надорвался, и Марк подумал, что он, возможно, плачет.
- Это плохая идея, старина. Нет такого закона, что запрещал бы мне сидеть безвылазно дома. Но есть один, запрещающий вторгаться в чужое жилище.
Марк вернулся к столу и сел. Когда зазвонил его сотовый телефон, он выключил его не глядя, уверенный, что это снова Алекс. Этот сученыш спелся с мозгоправом Уайтхедом. Он больше не был другом Марка.