Пролог
Зайдя в допросную капитан особого отдела Доминико Валле первым делом выгнал жандармов и отстегнул наручники, которые удерживали его младшего брата Оливьеро. Затем уселся напротив, снял перчатки, положил их на край стола и, сцепив руки в замок, стал молча разглядывать Оливьеро. Тот смотрел на него исподлобья своими большими синими глазами и молчал.
Выглядел он неважно, что не удивительно после удара по голове прикладом ружья.
Доминико на минуту вышел и, вернувшись, поставил перед Оливьеро стакан воды.
— И что мне с тобой делать? — поинтересовался Доминико, снова усевшись напротив и глядя на брата ледяными синими глазами.
Оливьеро сделал пару глотков, облизал пересохшие губы и пожал плечами.
— Герой. Борец с несправедливостью, — медленно проговорил Доминико, растягивая гласные и резко хлопнул ладонью по столу. — Как только настала пора отвечать за свои действия, сразу не знает как!
Сказать, что Доминико был зол – ничего не сказать. Внутри него клокотала такая ярость, что казалось, одно неверное слово, и она вырвется наружу и сметет обоих.
— Я не жалею о том, что сделал, — ответил Оливьеро, продолжая настороженно исподлобья смотреть на брата. — И за свой поступок я готов ответить.
Доминико внимательно посмотрел на Оливьеро, понимая, что тот не шутит, как это обычно бывало.
— О, серьёзно?! — Доминико поднялся со своего места, опираясь на стол руками и нависая над Оливьеро. — Тебе, я смотрю, жандармы все мозги отбили, и подумать сам ты уже не в состоянии! Тогда объясню подробнее… Ты, сукин сын, будешь последним, кто пострадает от твоих действий! Ты ничерта не подумал, как это отразится на семье, на моей службе, на будущем Орнеллы, в конце концов! Посмотрите на него! Он готов отвечать!
Доминико тяжело дышал. Где-то в середине своей речи он сгреб Оливьеро за грудки, а сейчас разжал пальцы, и тот снова плюхнулся на стул. Доминико принялся ходить по допросной. Немного отдышавшись, он спросил ещё раз:
— Что ты можешь сказать по существу, без вот этих пустых слов о справедливости и готовности отвечать?
— Что ты хочешь услышать? — вызверился Оливьеро. — Что мне жаль? Мне не жаль. Мне осточертело думать о том, как что-то может отразиться на этой чертовой фамилии! Меня всю жизни попрекают все, кому не лень, какое я пятно на репутации! И ты туда же? Ну так пристрели меня уже и выдохни!
Как они дошли до этого? Оливьеро не мог сказать точно, в какой момент всё так запуталось и изменилось. Однако сейчас уже ничего не исправить. Все его прошлые решения и поступки вели его сюда, в эту самую комнату с затхлым воздухом, ржавым кольцом в столе и расшатанным табуретом.
А ведь еще совсем недавно всё было так хорошо…
Глава 1
В особняке семейства Валле с самого утра творилась суматоха и неразбериха: все готовились к приему в честь пятидесятилетия графа Франческо Валле. На это, без сомнения, значимое и ожидаемое событие были приглашены все сливки столичного общества, поэтому графиня Элена Лаура начала распекать слуг еще с прошлого вечера. Сам же именинник с утра еще не спускался, приказав подать завтрак в спальню. Граф не выносил шум, а бегающие по дому слуги и взвинченная супруга создавали его слишком много. Гости были приглашены к восьми вечера. Из кухни доносились божественные ароматы базилика, чеснока и лимонной цедры, слуги расставляли серебро, сервируя стол на сто персон в обеденном зале, графиня металась из одной комнаты в другую, то тут, то там находя какие-то изъяны.
Суматохи прибавляло и то, что сегодня семейство ожидало младшего из своих сыновей, виконта Оливьеро, который в настоящее время учился в Королевском Университете Механики и Пара, и не смотря на то, что семестр начался всего неделю назад, отсутствовал дома дольше месяца. Но в своем последнем письме он клятвенно заверил родных, что юбилей отца не пропустит. Старший же сын графа, Доминико, предпочел предпраздничной суете работу. Уверив мать, что никак не может оставить службу, он с утра пораньше ретировался в управление жандармерии. Но пообещал, что к семи часам вернется домой. Оба эти факта не улучшали настроение и характер Элены Лауры – женщины строгой, мнительной и тревожной. Впрочем, забивать голову поведением своих взрослых сыновей более пятнадцати минут графиня не могла – слишком многое сегодня нуждалось в ее неустанном контроле.
Не помогала матери и единственная дочь Орнелла – младшая и самая любимая из ее детей. Едва съев свой завтрак, девушка убежала к модистке за перчатками, которые та обещала закончить к балу.