Доминико вернулся домой, как и обещал около семи часов вечера. Он подошел к дверям именно в тот момент, когда из едва остановившегося паропажа выпрыгнул высокий молодой человек, в котором Доминико признал младшего брата. Закинув на плечо свой видавший виды рюкзак и расплатившись с извозчиком, Оливьеро заметил брата и, радостно улыбнувшись, стремительно преодолел несколько метров отделяющие ворота от дверей особняка, где и был заключен в крепкие братские объятия.
— Рад, что ты успел вовремя, Оливьеро, — отпуская руки и отходя на шаг заявил Доминико. — Ты готов выслушать все замечания матери о том, какие мы с тобой несносные дети?
— Я тоже безумно рад, — усмехнулся Оливьеро. — Пойдем скорее в дом, а то их сиятельство сляжет от нервного расстройства, если мы задержимся на пороге еще хотя бы минуту.
Едва Оливьеро успел договорить эту фразу, как дверь распахнулась и в проеме возник пожилой мажордом.
— Добрый день, синьоры, — невозмутимо поклонился Бруно и отступил на шаг, пропуская братьев в особняк. — Графиня велела напомнить вам, чтобы вы торопились, гости начнут скоро прибывать, а вы оба не готовы.
— Спасибо, Бруно, мы постараемся оправдать ожидания графини и успеть вовремя, — серьезно кивнул Доминико. Расстраивать старого дворецкого в семье Валле было не принято, он был почти как член семьи.
— Вот по кому я действительно скучал, так это по тебе, Бруно, — заметил Оливьеро, проходя в дом, где не был уже несколько недель. Скучал ли он по этому месту? Нет. И сходу он навряд ли смог бы припомнить что-то хорошее из своего детства или юности, проведенных здесь. — Что ж, встретимся на празднике.
Доминико хлопнул брата по плечу и направился к себе в комнаты, где предусмотрительный Бруно уже приготовил на вечер традиционный чёрный смокинг и кипенно-белую рубашку.
Переодевшись и выйдя из комнаты, Доминико вновь столкнулся на лестнице с братом.
Опоздать на день рождения графа Франческо не мог помыслить никто из семьи Валле. Ровно в восемь часов виновник торжества, его супруга и трое детей расположились в большом зале, куда почти сразу начали стекаться гости. Каждому необходимо было уделить внимание, и пока граф Валле занимал разговором особо важных гостей, его дети и супруга старались не оставлять без внимания никого из вновь пришедших.
Оливьеро искоса поглядывал на старшего брата, прохаживаясь по залу среди гостей и перебрасываясь с некоторыми из них вежливыми дежурными фразами. В толпе промелькнул синий мундир жандармерии. Никаких сомнений, вот и семейство Сантини. Начальник Доминико и по совместительству муж их родной тетки, полковник Раймондо Сантини был ровесником графа Валле. При этом выглядел он гораздо моложе, чем Франческо. Полковник был высок и подтянут, и, как ходили слухи, до сих пор мог посоревноваться в скорости с экипажем. Кроме того, полковник предпочитал на всех мероприятиях появляться исключительно в мундире, в котором, как едко высказался однажды Оливьеро, полковник, видимо, и спал.
Сантини представляли собой образец счастливой семейной пары. Их брак, как и предстоящий брак Доминико, представлял собой экономический союз. Однако, и полковник, и его жена смогли не только примириться друг с другом, но и построить крепкую семью, основанную на взаимном уважении, общности интересов и глубокой привязанности.
Оливьеро приветствовал полковника, расцеловал любимую тетку в обе щеки и, едва коснувшись губами руки их дочери графини Лауры, напомнил, что она обещала ему танец, после чего продолжил свое брожение по залу.
А к семейству Сантини уже спешил именинник:
— Полковник, Джулия, рад видеть вас, — пробасил граф Франческо.
— С днём рождения, дорогой брат, — улыбнулась Джулия, беря графа Франческо за руки. — Процветания и долгих лет жизни.
— Спасибо, моя дорогая! А что же маркиз Сантини не приехал?
— Он плохо себя чувствует, — ответил полковник, который приходился упомянутому маркизу родным сыном.
— Подагра, — шепнула Джулия.
Оставив Сантини на попечении именинника, Оливьеро оглянулся в поисках заскучавших и, заметив семейство Бернарди, поспешил засвидетельствовать им свое почтение. Маркиз Бернарди был хорошим другом Доминико, а его мать все не теряла надежды сосватать за Доминико дочь.