Она так и сделала, но при этом чуть не уронила рожок. Благо Такаши вовремя выхватил его у неё из руки.
– Спасибо, – пробормотала она.
С трехэтажных зданий на неё со всех сторон смотрели невероятной красоты барельефы и мозаики. Каждый оконный или дверной проём был произведением искусства, место которого точно должно было быть в музее. Узкие тротуары, вели прямо вдоль уютных кафе, столики из которых стояли тут же, почти на дороге. Голова шла кругом от такой красоты, и Анна поняла, что с самого приезда в Рим смотрела только под ноги, вместо того, чтобы поднять голову и столкнуться лицом к лицу с прекрасным. С историей, которой дышал каждый дом.
Когда она посмотрела вновь на Такаши, то в руках у него уже не было её мороженого, а сам он облизывался, уничтожая улики – вафельные крошки, – затаившиеся в уголках губ.
– Ну, как тебе? – спросил он и улыбнулся. – Прониклась?
– Да, – шепнула она.
– Тогда, вперёд за мной! Я покажу тебе мир, странная Анна.
Он подхватил её под локоть и прижал ближе к себе, с лёгкостью направляя в нужную сторону, когда это было нужно. Пока они шли по брусчатке старого города, Такаши рассказывал Анне на смешанном с норвежским английском истории про каждое значимое здание, про архитекторов, построивших все эти произведения искусства, и о том, почему некоторые статуи стояли именно там, где они их встречали.
И Анне действительно было интересно, вот только тепло его рук, не давало ей никак сосредоточиться, всё время отвлекало, заманивая её сдвинуть ладонь чуть ниже и переплести с Такаши пальцы.
Глава 13.4
Нужные развалины на площади Торре Арджентина появились перед ними совсем неожиданно. Точнее неожиданно для Анны, Такаши же то точно знал, куда их вёл.
Уже начало темнеть, и включившаяся подсветка придавала остаткам этой древней постройки немного мрачный и мистический вид, от которого Анне хотелось прижаться к Такаши сильнее, чтобы своим теплом он отгородил её от этого очень уж неприятного чувства неизбежного конца, который ожидал всё в этом мире.
– И где же котики? – спросила она, в надежде прогнать накатившую грусть.
Они как раз подошли к бортику, ограждавшему раскинувшуюся внизу площадь с развалинами. Такаши прищурился, высматривая движение, но, видимо, так ничего и не заметил. На своё же зрение Анна даже и не надеялась – оно давно село от постоянной напряжённой работы за компьютером.
– Похоже, уже спят, – печально ответил он. – А я так хотел на них посмотреть!
– Давай, подождём, – предложила она. – Уверена, хотя бы одного мы точно увидим.
– Ладно.
Он вздохнул и облокотился на бортик ладонями.
– А пока мы ждём, – начала она и тоже опёрлась об ограждение, но бедром. – Расскажи, понял ли ты, где искать любовь?
Задумчиво глядя куда-то вдаль, он усмехнулся, а потом, переведя взгляд на неё, ответил:
– Я долго думал об этом, – начал он. – И понял, что сначала нужно полюбить себя. Тогда и искать ничего не придётся. Потому что пока ты себя не примешь и не полюбишь, какой ты есть, то не поймёшь, что тебе нужно. И будешь бегать, прям как я, по всему миру в поисках неизвестно чего.
– Мне казалось, у тебя нет с этим проблем. Ну, с любовью к себе. Ты такой… даже не знаю, как описать, такой…
– Уверенный в себе? – улыбнулся он.
– Вроде того.
Он покачал головой и отвёл взгляд.
– Это всё ерунда. Дед был прав, когда сказал мне, что зря я мотаюсь по миру. Я ведь, и правда, всё время что-то искал, но никак не мог найти, а нужно было всего-то остановиться и подумать. Разобраться в себе. Понимаешь? Я же себя искал всё это время.
– Но разве ты не нашёл? В том плане, что ты же любишь свою работу, много путешествуешь. У тебя такая яркая жизнь.
– А ты себя любишь? – вопросом на вопрос ответил он.
Она задумчиво постучала пальцем по губам, но это привычное действие не помогло найти ей ответ. Ведь ответа и не было. Да и откуда бы он взялся? Она ведь никогда раньше об этом не задумывалась. Просто жила каждый день по привычке, делала обычные рутинные дела, а с недавних пор ещё и в отпуск ездить начала. Но было ли это связано с любовью к себе? Определённо, нет. Она ничего не искала и ничего не делала, чтобы понять себя. Может, поэтому так и не смогла ни разу сказать Алексу, что он ей нравился?