— Нет. Сейчас у нас есть более важные проблемы. Слушай, мы не можем и дальше стоять здесь. Пойдем в машину. Опять начинается дождь, а я хочу целовать тебя без зонтика.
Спустя некоторое время, когда сердце Джоанны вернулось к более-менее нормальному ритму, она повернула голову, лежавшую на плече Чарльза и тихо спросила:
— Но если ты так относился ко мне, то почему ты держался со мной так сурово? Ну, вовсе не как влюбленный?
Он прикоснулся ладонью к ее щеке.
— Для этого были причины. Главная заключается в том, что я чувствовал себя не вправе просить тебя о такой большой жертве.
— Какой жертве? — озадаченно спросила Джоанна.
Он высвободил руку из-под ее головы и закурил.
— Давай будем реалистами, Джоанна, — серьезно сказал он. — Я не тот человек, который согласится играть второстепенную роль, да и ты упорно работала все эти годы и добилась такого успеха не ради того, чтобы вдруг все это бросить и стать провинциальной домохозяйкой. И сегодня… если бы я не был так обеспокоен, я не допустил бы ничего подобного.
Его рассуждения показались ей такими дикими, что несколько секунд она не могла говорить. Потом она гневно воскликнула:
— Значит, ты позволил бы мне и дальше считать, будто презираешь меня, и тем самым разрушил бы обе наши жизни? О, вы, англичане, просто невозможны! Слава богу, хоть французы не столь благородны.
— Не горячись, глупая! Разве ты не понимаешь…
Джоанна обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Она почувствовала, как он напрягся, но это длилось лишь секунду, потом он страстно обнял ее. В конце концов ей пришлось умолять его остановиться, чтобы она могла перевести дыхание.
Чарльз разжал объятья.
— Но что это доказывает? — глухо спросил он.
— То, что ты не мог бы противиться мне бесконечно… а еще и то, что я знаю, чего мне хочется в жизни, — прошептала она. — О Чарльз, неужели ты не понимаешь? Это будет никакая не жертва. Это будет шаг вперед. Карьера — это совсем не то, что мне нужно в жизни. Она была лишь заменой тому, что по-настоящему важно для женщины — любви, дома, детей. Мне не нужно ничего другого, мой любимый.
— Ты уверена? Ты абсолютно уверена?
Джоанна только засмеялась в ответ.
— Рассказать тебе кое-что? Когда я ехала в Лондон, я не чувствовала ни радости, ни удовольствия. Я была несчастна — я ведь думала, что больше не увижу тебя. А в тот вечер… мне было неважно, как примет меня публика… я пела для тебя. Я слишком долго была одна… пожалуйста, не лишай меня счастья только потому, что у тебя возникли какие-то глупые сомнения. Я хочу лишь одного — быть твоей.
Он взял ее лицо в свои ладони.
— Я верю, что ты хочешь именно этого. Но, любовь моя, понимаешь ли ты, от чего отказываешься?
Она коснулась губами его ладони.
— От славы, денег, роскоши… но не в них счастье, Чарльз. Мне кажется, они разрушают его, или по крайней мере, мешают его найти. Да, каждая женщина мечтает о красивых платьях, о восхищении и поклонении. Но не это нам нужно, дорогой… нам нужна любовь!
Чарльз задумчиво посмотрел на нее, потом наклонил голову и нежно поцеловал ее в лоб.
— Хорошо… ты победила, любовь моя. Но когда ты станешь замученной заботами женой с двумя малышами, хватающими тебя за подол, не приходи ко мне с жалобами. Если ты — моя, то уж моя до конца.
Джоанна удовлетворенно вздохнула.
— Это звучит чудесно. — Она откинула со лба растрепавшиеся волосы. — А сейчас, я думаю, мне надо вернуться к музыке. Но теперь ведь не важно, уволят меня или нет?
— Надеюсь, уволят, тогда мы сразу сможем пожениться. — Чарльз ободряюще прижал ее к себе. — Не бойся, дорогая. Они тебя не съедят, если я буду рядом.
На следующее утро около десяти часов Чарльз на своей машине подъехал к отелю, и Джоанна быстро села рядом с ним. Они ехали навестить Кэти и хотели поделиться с ней своей новостью.
— Видела Юго сегодня утром? — спросил Чарльз, останавливаясь у светофора.
— Да, я только что от него. Он все еще ругается, но мне кажется, его гнев наполовину напускной. Вчера он и вправду был очень сердит… и я могу понять его. Я всем обязана ему, даже встречей с тобой — ведь это он посоветовал мне поехать в Англию, — поэтому мои неудачи отражаются на нем. Все же я думаю, что в глубине души он романтик и уже начинает смотреть на мой уход со сцены как на своего рода преступление во имя страсти — ужасное, но простительное.
— Может быть, он тоже в числе твоих жертв, малышка?
— Гюстав?! — воскликнула Джоанна. — Не говори глупостей, Чарльз. Он мне в отцы годится, к тому же у него иммунитет к женским чарам. — Взгляд Джоанны остановился на мужественном профиле Чарльза. Теперь она могла свободно смотреть на него, не опасаясь, что он вдруг повернет голову и увидит выражение ее лица. — Чарльз, а когда ты полюбил меня?
Он рассмеялся.
— Интересно, есть ли на свете женщина, Которая не задавала такого вопроса? Разве так уж важно, когда рыбка попалась на крючок? — Потом серьезно добавил: — Меня с самого начала влекло к тебе, но всю серьезность своих чувств я понял в тот день, когда бабушка устраивала прием в твою честь. Когда я увидел тебя в саду с Нилом, я готов был убить его.
— Да, и меня тоже влекло к тебе, даже помимо моей воли, — призналась она. — Интересно, что скажет Кэти?
— Она обрадуется. После того, как я бесцеремонно увел ее из твоего номера, она то сердилась на меня, то начинала перечислять все твои достоинства.
— Если бы не она, мы по-прежнему были бы врозь, — с благодарностью заметила Джоанна.
Она рассказала Кэти обо всем в самом конце их визита. Чарльз ненадолго оставил их одних, чтобы поговорить с врачом.
— Послушай, Джоанна, я не хочу выглядеть эгоисткой, но за подготовкой к свадьбе ты не забудешь замолвить за меня словечко? — робко спросила она на прощание.
Как и предполагал Чарльз, Кэти была в восторге от того, что они решили пожениться, и уже начала беспокоиться, что находясь в больнице, она может пропустить такое важное событие. Но Джоанна успокоила ее, сказав, что поскольку ее все же не уволили, ей придется отработать свой контракт до того, как они с Чарльзом поженятся.
— Замолвить словечко? — переспросила Джоанна. — Ты имеешь в виду разрешение, пойти в актрисы? Конечно, я сделаю все возможное. — Она усмехнулась. — Сейчас у Чарльза исключительно благодушное настроение.
— Еще бы, — заявила Кэти. — Ты знаешь, что «Дейли Миррор» назвала тебя «самым приятным французским импортом после Бриджит Бардо»?
— Ну и комплимент! — смеясь, сказала Джоанна. — Ведь мое богатство — голос, а не бюст.
Кэти поймала Джоанну за руку.
— Слушай, Джо, если я кое-что скажу тебе, ты никому не расскажешь?
— Мне кажется, я догадываюсь — ты влюбилась в симпатичного молодого доктора.
— Нет, ничего подобного, хотя он прелесть, правда? Нет, то, что я хочу сказать, это как бы доказательство того, что я смогу стать актрисой. Понимаешь, — она осторожно оглянулась на дверь, — хотя вчера я чувствовала себя ужасно, у меня не было никакого бреда. Понимаешь, я видела, что Чарльз буквально сходит по тебе с ума, да и о твоих чувствах догадывалась. Поэтому я подумала, что если я начну, как бы в бреду, бормотать твое имя, они тебя разыщут. И ведь подействовало, верно?
Джоанна не знала, смеяться ей или сердиться.
— О дорогая, я думаю, не стоило делать вид, будто тебе хуже, чем было на самом деле… но твоя уловка подействовала.
— Значит я кое-что умею. Всю неделю Чарльз был в ужасном настроении, к тому же мне самой очень хотелось, чтобы ты осталась с нами. Как ты думаешь, можно мне будет пожить у вас, пока я не начну учиться? Или я буду вам мешать?
— Не помешаешь. — Джоанна наклонилась и поцеловала девушку. — А сейчас мне пора бежать, малышка. Мы идем покупать обручальное кольцо. До встречи.
Когда Джоанна вышла в коридор, Чарльз уже ждал ее. Идя к нему, она чувствовала, что самое лучшее в ее жизни только начинается.