- Шварк, шшварк! – слышатся звуки снаружи. От страха у меня дрожит сердце, вернувшееся из путешествия к желудку. Еще чуть-чуть – и оно выпрыгнет изо рта.
Так и есть: туземец проводит палкой по двери самолета. А потом вдруг подходит и нажимает на ручку. Через секунду он окажется внутри. Оглядываюсь на Бориса. Пак до сих пор в беспамятстве, и я сейчас ему даже немного завидую. Я бы тоже хотела сейчас свалиться в обморок, но такому не обучена. Видимо, этот трюк доступен сейчас только одному из нас.
Получается, я одна должна защитить нас двоих от неизвестного захватчика.
На карачках продвигаюсь к двери, по пути хватая какую-то темную палку в руки. И как только открывается дверь, я с криком тычу ее концом вперед, надеясь попасть туземцу в живот. Элемент неожиданности становится оборотной стороной медали для меня: человек, который кажется черным на фоне светящих снаружи звёзд в проеме двери, резко прыгает вбок и удар уходит в «молоко», разрубив воздух.
Человек с непонятным звуком хватает палку за свой конец и тянет на себя. Я не успеваю отпустить свое неудачное оружие и лечу по инерции вперед, прямо на странного человека.
Он делает шаг назад, и я вылетаю носом в песок на улицу.
Боюсь даже поднять глаза, а потом жмурюсь, вытянув руки вперед вместе с палкой, как будто на занятиях по физкультуре, когда учитель заставлял делать упражнение «лодочка», раскачиваясь на животе.
Но жмуриться долго нельзя, я со страхом разлепляю глаза и вижу прямо перед собой босые ступни в каких-то фенечках.
Человек переступает ногами и что-то говорит мне на своем гортанном наречии.
- Андерстенд, - говорю я, потому что понятно, что на русском тут говорить бесполезно.
- Окей, окей, - говорят мне черные с рыжиной ноги. – Окей, андерстенд!
Ну, судя по тому, что он не убил меня сразу, значит, и сейчас не убьет, - заключаю я про себя и аккуратно, медленно встаю с песка. Отряхиваю юбку, ноги, руки и только потом смотрю на того, кто находится передо мной. А оказывается, туземец не совсем голый. На нем все-таки есть набедренная повязка, сделанная из каких-то кусков темной такни и листьев!
Однако!
Туземец что-то отрывисто кричит, и я резко оборачиваюсь. Позади меня стоят еще два человека: мужчина и женщина.
Очень сильно надеюсь, что они не каннибалы!
Эта картина достойна пера фантастов-утопистов. Мы словно в параллельной вселенной, картинка из журнала по научной фантастике: одна половина раскрашена черной краской с миллиардами белых точек, словно кто-то смотрит сквозь дуршлаг на солнце, а вторая половина покрыта черно-рыжим песком.
Небольшой самолет, бок которого поблескивает игриво, невысокий туземец с голыми грудью, ногами, руками, и еще двое – позади. Их лиц особо не видно, но то, что одна из них женщина, ясно сразу. Все эти люди имеют из одежды только один элемент – небольшую юбочку.
- Пиз! – говорю им на английском о мире, подняв руки вверх, показывая, что оружия у меня нет.
- Окей, окей! – снова говорит мне туземец напротив.
Два его товарища подходят ближе, и я уже рассматриваю их во все глаза. В темноте не очень понятно, какого цвета их кожа, но точно видно, что не черная и не белая. Какая-то рыжеватая, цвета песка. Мужчины лысые, а у женщины на голове дреды одинаковой длины, украшенные на концах меховыми шариками. Они тоже отдают рыжиной, насколько можно судить по отблеску звезд. Туземцы невысокого роста, как будто пустынный ветер заставил их расти по одному лекалу.
Они выжидающе смотрят на меня, и я вижу, что они здесь стоят без оружия, не считая моей палки, которая валяется в песке. И агрессии, которая показалась мне в начале, когда я только увидела одного из этих людей на улице, от них не исходит. Туземцы просто находятся на своей земле, и это мы оказались здесь пришлыми, потому они и пришли посмотреть, кто мы такие.
Мысли о Борисе, нуждающемся в помощи, вытесняют все остальные, и я показываю рукой на самолет:
- Мэн! Мэн! Мэн он зе плейн!
Они следят за направлением моей руки и потом снова на меня.
Первый мужчина, видимо, руководитель их группы, повторяет мой жест:
- Он ис плен?! – картавит он, но, думаю, суть ясна.
- Йес! – усиленно киваю головой. Чувствую, как по венам снова течет горячая, живая кровь, сердце бьется в таком же темпе, как обычно, а это значит, что страх, наконец, пропал. – Мэн го секх!
То, что я сказала о заболевшем мужчине, думаю, поймет не каждый, но они, кажется, каким-то образом чувствуют меня. Кивают. Подходят ближе к самолету.