Меня это тоже так взбудоражило, что я присоединилась к их веселью. По правде сказать, у меня сложилось такое ощущение, что я присутствую на цирковом представлении, настолько то, что происходило в загоне для коров, не укладывалось в привычные рамки. Чтобы Борис — укротитель - Эдуардович умел доить корову, и не просто доить, а виртуозно обращаться с животным!
При этой его выправке человека, который держит нос слишком высоко, чтобы знать, чем живут простые смертные! Не гнушаясь того, что его руки не предназначены для труда, а только для посещения барбершопов, где, уверена, делают мужской маникюр даже дороже женского! Ну, и, самое главное, не стесняясь показать свое умение, которое может быть присуще жителю деревни, но никак не жителю мегаполиса!
Борис с дурашливым видом поклонился, как на арене, приподняв ведро, указал на него пальцем, потом себе в грудь. Женщины – туземки снова зашлись в радостных аплодисментах, но я аплодировать перестала. Сложила руки на груди, ожидая, когда же он подойдет к забору.
Но Пак, что б его быки разодрали, не смотрел в мою сторону. Он смотрел на эту странную, но, к слову сказать, красивую настоящей дикой оригинальной красотой подружку шамана.
Красовался перед ней своим талантом. Своим выдающимся талантом.
Я хмыкнула.
Как ни странно, он, наконец, среагировал на мое присутствие. Ехидно приподнял бровь и внимательно посмотрел на меня. Так, что сердце зашлось от непонятного, странного ощущения. Я кашлянула в кулак, и сделала вид, что совсем, абсолютно не ошеломлена тем, как он показал свое скрытое удивительное умение.
Глава 24. Странные танцы
Борис
Катя играет в какую-то странную игру, но мне это безумно нравится. Есть что-то притягательное в том, когда две верно заряженных частицы разделены небольшой преградой. Минус тянется к плюсу, плюс – к минусу, но между ними небольшая, тонкая, еле заметная стеклянная стена. Вроде бы магнитам хочется быть вместе, и они могут это сделать, но что-то не дает…
И сейчас Катя явно противоречит сама себе. Чувства ее кричат об одном, а поступает она так, будто ей все равно. Это и смешит, и уже немного злит. Мне кажется, женщин сам черт не поймет. Если он, конечно, сам не женщина!
Катя складывает руки на груди и глядит по сторонам – на мою фан-команду, которая аплодируют тому, что я смог подоить корову. Смешные люди! Это умение во мне с самого детства, оно вшито в мое ДНК благодаря жизни в деревне.
Я знал, чувствовал, видел, как она удивилась. И сейчас еще находится под впечатлением, просто боится и не хочет показать это туземкам.
Вижу, как ее окружает темнокожая ребятня. Она пользуется моментом и наклоняется к самому маленькому, чтобы приласкать его. Протягивает руку, улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, особенно сверкающих на фоне рыжей охры. Так она больше похожа на Пятницу у Робинзона Крузо, чем на очень привлекательную девушку из дворца торжеств.
Мальчуган застыл, ждет, что она сделает. Ему на вид не больше пяти – сильные, тренированные ноги, кучерявая макушка, черные глаза. Катя, умилившись внешним видом, тянет руку и опускает ее на его голову, пройдясь несколько раз по непослушным кудрявым волосам. Мальчишка, недолго думая, стряхивает ее руку своей маленькой пухлой ручонкой, и, вдруг что-то крикнув на своем родном языке, пинает ее в районе икры.
Она охает, кривится, припадает на ногу, прижав руку к месту удара. Женщины вокруг покачивают головами со своими странными дредами и косами, и я понимаю, что они выражают неодобрение поведением девушки.
Вот так штука! Удивительный рассинхрон событий! Если обычно женщины поддерживают друг друга, в любой ситуации, тот тут все происходит с точностью до наоборот! Похоже, любимцем жителей деревни станут я, а не эта зазнайка, что только и знает, как завлекать мужской пол своими прелестями.
Весьма очаровательными, это правда, но все равно...
Несмотря на то, что я решаю сдерживаться, ничего не выходит. Смех вырывается из меня неконтролируемыми волнами, и его не сдержать в горле, за частоколом зубов. Это очень, очень смешно, - то, как она, решив построить из себя гордячку, снизошедшую до простых смертных, вдруг получает по носу.
Смеюсь, уперев руки в колени, так сильно, что почти забываю о ведре с молоком, - только краем глаза замечаю, как к нему подходит один из быков. Тут же хватаю посудину и тороплюсь в убежище – к выходу из загона. Но даже в спешке замечаю, как женщины хихикают над ней, увидев, что и я нахожу ситуацию смешной.