Музыка звучит во мне тоже. После танца в кругу туземцев напряжение начинает отпускать.
Мне трудно сказать, что это было, что заставило их позвать меня в свой круг таинственных танцевальных пассажей, но танцевала я от всей души.
Казалось, что дух пустыни вселился в меня и заставил говорить на одном с ним наречии, на одном языке, понимая каждое колебание.
В тот момент, когда я была в центре круга, чувствовала: скажи я сейчас хотя бы одно слово, как оно исполнится.
Пожелаю дождь — и он прольется с чистого, ясного, без единого облачка, неба. Решу попросить о тумане — как он рухнет на пустыню именно в том месте, где мы находимся. Прикажу солнцу жарить сильнее, как лучи начнут прожигать рентгеном все кругом.
Потому что в этот момент сошлось все: мужское и женское, вода и пламя, дикие чары пустыни и современное сознание миллениала.
Трясу головой, стряхивая наваждение.
Прислушиваюсь к тому, что происходит вокруг меня сейчас.
Мне нравится это музыкальное сопровождение от женщин племени, я даже почти расслабляюсь, но ровно до того момента, как происходит кульминация событий, так сказать.
Женщина заводит Бориса в темное нутро одного из домов.
Не мешкая ни секунды, я следую за ними. Все женщины остаются снаружи, переговариваются, весело обмениваются улыбками, поглядывают на меня хитро и зубоскалят.
Та, что начала песню ее же и завершает. Последний куплет она выводит ровно, глядя в небо.
И тут сгущается напряжение. Женщины уже не смотрят на меня как на туристку, или на букашку. Я явно кажусь им досадной помехой. Они даже не скрывают своего отношения, как тот мальчуган, что пнул меня в ногу! Смотрят украдкой, переговариваются, глядя на меня. Обсуждают, значит, на своем не понятном мне языке.
Одна из девушек перегородила мне рукой дорогу – вход в дом. Я резко отодвигаю ее, уже не скрывая своего недружелюбия. Та вскрикивает, и к нам подскакивает еще одна молодая девушка с двумя косами, заплетенными с макушки вперед. Они что-то быстро говорят мне, указывая на дом, из которого я вышла, и легонько направляя туда.
Я машу отрицательно головой, пытаюсь протиснуться вслед за Борей, но ничего не получается.
Поворачиваю голову назад и вижу у того дома шамана. Он показывает на меня пальцем и говорит громко на всю улицу:
- Охма!
Я поворачиваюсь к девушкам, решив почему-то, что он дает им команду расступиться, но ничего подобного: те плотнее встают у входа без дверей. Шаман медленно идет в мою сторону, смотря своими черными глазами прямо мне в душу. Мускулы, натертые охрой, перекатываются под кожей, и вся его походка говорит о том, что он теперь – охотник, который идет забирать добычу.
Я резко оборачиваюсь и отталкиваю одну девчонку, послабее на вид, и прорываюсь внутрь.
Вслед мне несется, думаю, брань на языке химба. Но мне все равно.
В глиняном доме царит приятная прохлада и полутьма. Хибара небольшая, и я сразу вижу то, что ввергает меня в ступор: на полу, укрытом циновкой, сидит Борис. Прямо на его ногах, ко мне спиной, елозит оседлавшая его туземка.
Она оглаживает его голые плечи, уже успевшие лишиться футболки, проходит рукой по голове, треплет щетину, трогает шею, и недвусмысленно ерзает на его бедрах.
Вперед-назад, вверх – вниз.
Что происходит точно, не понятно: ее зад обтянут юбкой, но общая картина ясна даже идиоту.
Лица начальника не видно: он смотрит в потолок, запрокинув голову вверх, и я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать на него.
Сердце рвет на части. Кажется, что меня переехал КАМАЗ, колесами пройдя по всем конечностям. Пальцы рук и ног резко холодеют, становится нечем дышать. Это как получить неожиданный удар в живот, от которого хочется согнуться и кашлять невысказанными чувствами.
Услышав шум, с которым я ввалилась в эту уединенную обитель, они оба поворачиваются ко мне и смотрят молча. Она – раздосадовано, он – удивленно.
- Ну, вы, Борис Эдуардович, и извращенец! – в сердцах бросаю я. – Вы же ее даже не знаете!
Он переводит глаза на ту, что прижимается своим сокровенным к его паху и тут же смотрит на меня:
- Катя, это не то, что ты подумала!
Какая глупая ситуация, какой бородатый анекдот! Но только я – не жена, которая вернулась неожиданно из командировки. Я вообще для него – никто, просто глупая сотрудница, коллега.
Ха! Интересно, что я могу подумать, когда вижу то, что вижу?! Только дурак скажет такое. Только дурак с ужасным, снобистским характером!