Борис поцеловал меня в лоб, словно успокаивая.
Я посмотрела на него внимательно, разглядывая лоб, покрытый пастой цвета ржавчины, нос с горбинкой, провела рукой по колючей щетине, которая несмотря ни на что оставалась очень ухоженной даже в таких диких условиях и придавала ему вид загулявшего миллионера в прериях.
Интересно, а можно ли любить двоих одновременно?
Наверное, нет. Настоящие чувства возникают только между двумя людьми. Третий в отношениях – лишний. Если ты сомневаешься в своем выборе или думаешь, кого любишь больше, - это симпатия или привязанность, но никак не любовь. Когда любишь – не приходится выбирать.
И сейчас, лежа на кушетке шамана в Африке, я подумала, что мысли о Милованове стали какими-то прозрачными, бестелесными, растворились дымкой, будто их и не было.
Потому что в моем сердце…
Ох...
Пак снова укусил меня за плечо. Что за привычка?! И я решила тоже вонзить ему пару шпилек в ребра:
- А ты? Ты тоже старым кошатником останешься?
Борис – хитрый лис-Эдуардович расхохотался.
- Мужчины, Катенька, старыми кошатниками не становятся. Это точно. Я вообще не собираюсь обзаводиться кошками. Потому что меня будут окружать кошечки другого плана.
Он мурлыкнул и лизнул мою щеку.
Я вытерла слюнявый след о его грудь. Борис рассмеялся.
Мне захотелось обидеться на него за эти легкомысленные слова, но я подумала, что не стоит.
Никто же не виноват, что он является тем, кем является. Что он любит свободу больше, чем кого-то другого, хотя и вполне определенного.
Что воспринимает все, что сейчас происходит между нами как шутку, как приятное стечение обстоятельств, когда я...
Мама всегда говорила: нужно наслаждаться моментом здесь и сейчас. И я точно должна последовать ее совету. И если здесь и сейчас этот удивительный во всех отношениях мужчина, который может доить корову и управлять самолетом, находится рядом со мной, то так тому и быть, и я не буду загадывать, что будет дальше.
Там, на большой земле, если мы конечно, туда когда-нибудь доберемся, скорее всего, все изменится. Но зато здесь и сейчас он будет точно со мной.
- О чем задумалась? – пальцем дотрагивается он до кончика моего носа.
- О тебе, - честно отвечаю.
- Правильно! Думай обо мне и больше ни о ком другом! – притворно ревнует он. – Особенно о том красавце с короной из костей на голове!
Я хохочу. Особенно представляя себя на месте жены шамана.
- А он, между прочим, очень даже неплох!
- Конечно неплох! Как выставочный экземпляр!
- Нет!
- Как врач?
- Хм…Нет!
- Как мужчина? – удивляется он.
Я согласно киваю головой и смеюсь.
- Ах так! – рычит Пак и снова начинает меня щекотать. – Признавайся, что не думала о нем, иначе я тебя не пощажу!
- Не думала, не думала! – начинаю голосить я, хрипя от смеха.
- Говори по форме! – играет бровями надо мной Пак.
- Не думала, о Борис – настоящий муж – Эдуардович! – задыхаясь от смеха, вторю ему.
Он, довольный, целует меня в шею, за ухом, ниже.
- Вот то-то же! И помни это всегда!
Так странно: я всегда думала, что стану замужней дамой, но никогда дальше дворца торжеств не фантазировала. А как бы мы с Олегом существовали в быту, в обычной жизни? А смог бы он постоять за себя в случае чего? А возникло ли у меня такое чувство, что я за ним и в огонь, и в воду, и против всего племени, если бы ему угрожала опасность?
- Ты опять где-то витаешь! – укоряет меня Борис – властный господин – Эдуардович.
- Я? Нет! – смеюсь, а потом все-таки спрашиваю: - Боря, ты мне все-таки признайся!
Он делает серьезное лицо, от чего почему-то хочется смеяться громко, хохотать от души – так щекочет что-то под ложечкой.
- Врать не буду, как на духу! – вытягивает он губы трубочкой. - Скажи мне, американец, в чем сила?
- Неет! – снова хихикаю и оглаживаю его плечо, заглядываю в глаза. А в них – вселенная, океан, и много, много чего-то еще. И мне хочется спросить его о том, как он сам относится к браку, или к тому, что сейчас между нами происходит… Но стесняюсь, несмотря на все, что уже было, что происходило между нами все это время. И трушу: - Где ты корову научился доить?
Он закатывает глаза, откидывается на кушетку и говорит в потолок:
- А это, Петухова, большой секрет!
- Ну мне-то ты в нем можешь признаться? – шепчу, подбираясь ближе к его сердцу.
- Ну только тебе! – рычит он и притягивает ближе. – Когда отец ушел, мы с матерью переехали в деревню Петушки. Только не смейся! Там и пришлось мне все научиться делать самому.