3
Утро. Тоненький лучик солнца, пробиваясь сквозь шторы, щекочет мне нос. Я сонно потерла лицо рукой и перевернулась на другой бок. Как же тут тесно! И кровать почему-то раскачивается… с чего бы ей качаться… неужто Котик трясет!?
-Котик! Не тряси кровать, а! Я хочу спать, отстань… - я ,не открывая глаз, махнула рукой в пустоту. Ответа не последовало. Раскачивание продолжилось.
- Блин! Я же попросила тебя нормально! – я резко поднялась, уже готовясь дать этому наглому субъекту затрещину.
И тут же в наказание за невинно оскорбленного друга гулко ударилась лбом об потолок. Глаза мои чуть сошлись на переносице. Я огляделась. То, что я приняла за потолок оказалось вовсе не потолком, а крышкой деревянного ящика, закрытой до половины, а то, что показалось мне шторами моей комнаты, было куском холщовой ткани, накрывавшим вторую половину этого ящика. И тут события вчерашней ночи волной нахлынули на меня. Анайя, призывающая всех идти в поход, Софорд, пытающийся меня убить , чудовище, с отвратительно капающей со щупалец слизью, пожирающее Софорда, хруст его ломающихся костей и предсмертные крики… Я передернулась от этого воспоминания. Ужас-то какой! Он конечно был мерзавцем и негодяем, он хотел чтобы это случилось со мной. Но все-таки мне было не по себе от его смерти. Может быть от того, что это была первая увиденная мною смерть, да еще к тому же такая ужасная… А потом я вспомнила как металась по двору, в поисках укрытия и забралась сюда. Что же это за ящик и почему он ходит ходуном!? Я посмотрела вокруг себя и обнаружила, что в ящике кроме меня лежит еще что-то, накрытое, как и верх, тканью. Вытянув из-под себя затекшую ото сна руку, я приподняла материю и обнаружила там хлеб, целую гору свежих ароматных караваев. Находка одновременно и обрадовала меня, и зародила смутные опасения.
Уже догадываясь, что предстоит увидеть, я поднялась, села на корточки и высунула наружу голову. Мои худшие опасения подтвердились. Вокруг сиял прекрасный солнечный день. Легкий ветерок шевелил кроны деревьев. Не сочетающаяся с этим великолепием, по широкой, заросшей цветами и разнотравьем долине, расстилающейся по обоим сторонам небольшой, быстрой речушки, шествовала мрачная процессия, состоящая из воинов, нечисти и идущих в «хвосте» обозов с едой, в одном из которых, угловом слева, сидела я. Растерянно хлопая глазами я не могла поверить в это. Меня угораздило спрятаться именно в той телеге, которая уезжала из замка. Я оглянулась по сторонам, никакого замка в поле зрения не было и в помине. Неудивительно, ведь мы ехали остаток ночи, и все утро… Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. С одной стороны я понимала, что останься я в замке, непременно выплыла бы история с Софордом и вряд ли ко мне проявили бы снисхождение, даже будучи твердо уверенными в моей невиновности.
С другой стороны в этом замке жили единственные в этом неизведанном мире люди, которых я знала. Замок уже успел стать моим домом, а кроме того самое важное, там остался мой единственный в этом мире друг! Вот я в очередной раз оказалась одна неизвестно где. А вдруг эти люди-нелюди отнесутся ко мне не так снисходительно как когда-то отнесся монсеньор?! А вдруг эти упыри съедят меня (я вновь всем телом содрогнулась, вспомнив хруст костей и крики Софорда, и от греха подальше решила забраться обратно в ящик). Они едут сражаться за монсеньора… тогда и я тоже буду драться. Я решительно сжала кулаки. Может быть, хоть тогда он поймет, что я такая верная и храбрая и станет меня любить. От мысли, что Валериан в принципе может кого-то любить мне сделалось смешно. Представляю, как это бы выглядело. По-моему его лицо просто не приспособлено для того, чтобы выражать нежные чувства к кому или чему бы то ни было. Максимум на что его хватало, это выразить горделивое торжество или то странное выражение, которое иногда появлялось у него при взгляде на меня.