— Ты не обязан этого делать.
— Знаю. Но я хочу, — говорит он и выходит из комнаты. Оставив меня наедине с Иззи.
— Я знаю, что ты уже взрослая, но я по-прежнему несу за тебя ответственность. Если тебе что-нибудь понадобится — а я имею в виду все, что угодно — позвони мне. — Иззи обнимает меня свободной рукой за плечи и прижимает к себе.
— Позвоню. Обещаю.
Как только я ступаю на взлетно-посадочную полосу, вижу, что Люси уже ждет меня. Михаил настоял, чтобы я воспользовалась самолетом Петровых, чтобы вернуться домой. Я пыталась возразить, что лететь коммерческим рейсом — это совершенно нормально, но он не унимался. И на этот раз у меня не хватило сил выиграть спор. По правде говоря, я даже рада. Летать частным самолетом намного лучше. И к тому же здесь нет толпы, через которую нужно пробиваться.
Люси издает пронзительный визг, подбегая ко мне. Ее тело врезается в мое, а руки крепко обвиваются вокруг моей шеи. Слишком крепко.
— Люси, я не могу дышать.
— О, черт. Извини. Я просто так рада, что ты вернулась. Никогда больше не оставляй меня так надолго. — Дуется она, слегка ослабляя хватку.
— Хорошо, — говорю я. — Я тоже по тебе скучала.
— Пойдем, отвезем тебя домой. — Она отпускает меня, ее рука переплетается с моей, и мы идем к ее машине.
Вернувшись в Австралию, я испытываю чувство свободы. Не уверена, связано ли это только с Мельбурном или с тем, что я оказалась вдали от Нью-Йорка. Я очень старалась бороться с паническими атаками, пока была там. И по большей части в стенах дома Петровых я чувствовала себя нормально. Но те несколько раз, когда я пыталась выйти куда-нибудь… ну, это была совсем другая история. Иззи пришлось отговаривать меня не раз.
Это смущает. Я должна быть в состоянии двигаться дальше. Людей, которые причинили мне боль, уже нет в живых. Логически я понимаю, что они не могут вернуться за мной. Но в Нью-Йорке есть что-то такое, что просто нагоняет на меня страх.
Я забираюсь на пассажирское сиденье и пристегиваюсь, потому что мне дорога моя жизнь. А Люси за рулем… ну, скажем так, я видела более спокойные гонки NASCAR5.
— Мне правда жаль, что я так тебя бросила. На работе, я имею в виду. Обещаю, больше так не сделаю.
— Не стоит. Все в порядке. Всем нам иногда нужно сбежать. — Пожимает она плечами, словно мой отъезд без предупреждения, не имеет большого значения.
— Итак, что я пропустила? — Спрашиваю я ее.
— Кроме того, что на прошлой неделе арестовали одного из братьев Де Беллиса? Не так уж много.
Мое сердце буквально замирает в груди, и внезапно я понимаю смысл фразы, от которой мое сердце пропустило удар. Я разговаривала с Марселем. Он определенно не в тюрьме. Я стараюсь говорить спокойно, поворачиваясь на своем месте лицом к Люси.
— Кого арестовали?
Она поворачивает голову и смотрит на меня.
— Марсель тебе не сказал?
— Нет. Не сказал.
Почему он мне ничего не сказал? Может, я просто придумала все эти отношения у себя в голове. Может, только я погружена в них с головой. Но то, как Марсель общается со мной… то, что он говорит… дает мне понять, что он так же увлечен тем, что происходит между нами, как и я.
Может, я слышу то, что хочу услышать? Возможно.
— Гейба арестовали в Сиднее. Я не знаю всех подробностей. Но знаю, что их адвокат — мой брат, так что, скорее всего, его отпустят. Ксавьер — лучший в своем деле, — уверенно говорит Люси.
Брат Люси — лучший адвокат по уголовным делам в Мельбурне. Конечно, мне никогда не требовались его услуги, но я несколько раз встречалась с этим парнем. И если бы мне когда-нибудь действительно понадобился адвокат, я бы выбрала его. Он напорист, и у него такой вид, который дает понять, что спорить с ним бессмысленно, потому что он все равно победит.
— Любовничек действительно ничего не сказал? Странно.
— Это его семья, Люси. И я знаю, как работают такие вещи. Он не может мне рассказать всего. Точно так же, как бы я не рассказала ему ничего из того, что знаю о Михаиле и Иззи. Просто так не принято. — Даже произнося эти слова, я не могу знать наверняка, пытаюсь ли убедить ее или саму себя. Очевидно, у Марселя есть причины, по которым он не хочет, чтобы я знала об аресте его брата. И какими бы они ни были, в конце концов, решение рассказать мне остается за ним.
Я не буду огорчаться из-за того, что он сомневается и не может довериться мне. Зачем ему это? Я сбежала. То, что у нас было, сильно напугало меня, и я сбежала на другой конец света. Меня не было целый месяц. Да, мы каждый день разговаривали по телефону, обменивались сообщениями, но это не то же самое, что быть здесь. У Марселя нет причин доверять мне, ведь я не дала ему повода для этого.