— Я так не думаю. Я знаю Дэнни лучше тебя.
— Ты только думаешь, что знаешь.
— Нет. Я знаю его и понимаю, что им движет.
— Хорошо, если твои надежды не тщетны. Видишь ли, то, что он сегодня получил, перечеркивает любую возможность использовать смерть его сына в последующих слушаниях.
Грейс задохнулась от возмущения.
— Я бы никогда не использовала смерть его сына против него в суде!
Робби вытянул вперед руки, словно обороняясь.
— Эй, не бросайся на меня, я понятливый. На самом деле я считаю, было бы жестоко использовать его горе против него же самого. Просто прошу тебя быть внимательной. Ваша ситуация, взрывоопасная, может закончиться шумным скандалом, и ты потеряешь дочь.
— Не потеряю.
Адвокат покачал головой.
— Господи, огради меня от влюбленных клиентов.
— Неужели моя влюбленность бросается в глаза?
— Да. — Робби придержал массивную двойную дверь перед Грейс. — И если Дэнни так умен, как о нем говорят, он использует это чувство против тебя. Поэтому сохрани мой номер телефона. На всякий случай.
Читая книжку Саре, Грейс думала о выражении лица Дэнни в тот момент, когда она говорила о желании оформить совместную опеку.
Конечно, он ждал, что она будет свидетельствовать против него. Дэнни злился на себя — и ни слова, ни поступки не могли изменить ход событий. Мужчина, который не может простить себя за трагедию, не готов к отношениям и, возможно, никогда не оправится от удара. Он разрушает все, к чему прикасается. С его отказом вернуться в ее дом рассеялись последние сомнения.
Грейс положила спящую девочку в кроватку, накрыла ее одеялом, поцеловала в лоб и спустилась вниз.
Трудно делить опеку с человеком, который не любит тебя. Грейс знала, что она будет тосковать по нему, будет любить его всегда — тихо, на расстоянии, без ожиданий на возвращение, потому что настоящая беда Дэнни в том, что его никто никогда по-настоящему не любил. Все только требовали оправдания своих надежд. Родители его ждали, что он наследует семейный бизнес. Бывшая жена возложила на Дэнни всю ответственность за гибель ребенка. Люди, работающие с ним, желали достойной зарплаты и должностей. Инвесторы, даже те, которых он считал друзьями, например Орландо, нуждались в его ловкости и умении вести финансовые дела. Никто не любил его самого.
Ее же любовь светла и бескорыстна. Грейс, вероятно, никогда не станет ему женой, но она всегда будет рядом в любое время дня и ночи и докажет ему, что жизнь не меряется понятием «я — тебе, ты — мне».
Через две недели позвонил Робби и сказал, что решение суда вступило в силу. К шести часам вечера каждой пятницы ей надлежит собирать Сару и ждать Дэнни. С каждым словом Робби грудь Грейс сжималась сильнее и сильнее, из глаз потекли слезы. Легко любить Дэнни без ожиданий, теоретически, на расстоянии. Теперь же совместная опека стала реальностью ее жизни, и она внезапно осознала, что любить Дэнни — значит отрицать саму себя. Всю оставшуюся жизнь в определенные дни она будет оставаться одна, без дочери.
Грейс повесила трубку, радуясь в душе, что у нее в запасе четыре дня, чтобы подготовиться к встрече с отцом Сары.
В пятницу вечером с девочкой на руках и упаковкой памперсов на полу, она приветствовала его улыбкой, и сама протянула ему дочь.
— Привет Сара-Медвежонок, — поздоровался он, мягко ущипнув дочь за щечку. — Надеюсь, она не забыла, кто я такой, — нервно рассмеялся он.
— Возможно, — откликнулась Грейс, стараясь говорить уверенно, что давалось ей с трудом. Грейс била дрожь — и не из-за холодного восточного ветра из Пенсильвании, приносящего первые снегопады, а из-за ощущения, что Дэнни, парня в джинсах и футболке, умеющего печь блинчики с черникой, больше не существовало. Вместо него перед ней стоял респектабельный мужчина, управляющий «Карзон сервисиз».
— Нам они не понадобятся, — кивнул он на упаковку памперсов у ее ног, крепко удерживая Сару, которая уже начала, беспокойно елозить у него на руках и протягивать руки к маме. — У меня есть полный комплект вещей, требующихся для малышей. — В первый раз с момента приезда он посмотрел Грейс в глаза. — Я нанял няню.
— Хорошо. — Слезы мешали ей говорить. Сара снова пронзительно завизжала и потянулась к ней. — Оставайся с папой, Сара, — прошептала Грейс, отталкивая ручки ребенка и нервно перебирая пуговицы на кофточке дочери.