— Ты смешно ходишь.
— И по чьей это вине?
Я застонал, когда она ударила меня локтем в ребра, и был шокирован, обнаружив, что они тоже немного болят.
— Я бы поднял руку, но не думаю, что прямо сейчас это возможно.
— Бедный Так. Думаю, тебе просто нужно подкрепиться, наблюдая за тем, как я ем.
Она опустилась на подушки, вынув из пакета горсть винограда, и разыграла сцену, рассматривая каждую виноградинку прежде, чем сунуть ее в рот со стоном.
Услышав ее низкий, хриплый голос, я почувствовал, как напрягся. А еще думал, что мой бедный член обессилел. И снова Дженсен доказала мою неправоту.
Хорошо, что я уже расплатился кредитной картой, когда звонил сделать заказ огромной пиццы. Я засунул в дверь десятку на чаевые и записку, в которой попросил оставить пиццу на крыльце.
Намного позже, когда засыпал с желудком, наполненным мясом и с Дженсен, использующей мою руку в качестве подушки, я поразился тому, как все изменилось. И насколько, возможно, осталось неизменным.
Разговоров об отъезде удалось избежать. Как будто посреди комнаты стоял грузовик, а мы оба делали все возможное, чтобы не замечать его.
Завтра нам придется столкнуться с реальностью. К полудню она либо сядет в машину и уедет, либо — нет. А я все еще не знаю, как она поступит.
Даже кровать сейчас чувствовалась более пустой с ней, лежащей у меня под боком, чем в моменты, когда ее вообще здесь не было.
***
Сразу после десяти утра воскресным утром я выбрался из-под Дженсен. Она выглядела восхитительно сонно-помятой и слишком измученной, чтобы ее будить. Под глазами залегли темные круги, а дыхание почти не изменилось, когда я заправил одеяло вокруг спящего тела.
В надежде, что струи горячей воды разомнут напряженные мышцы, решил принять душ сам. Плюс время, проведенное наедине с самим собой, позволит мне немного попрактиковать удивленное выражение лица. Я был уверен, что в этот день Дженсен признается, что передумала.
Не было ни единого шанса, что она все еще планирует уехать.
Неожиданно, с силой товарного поезда, в мои мысли вторглись воспоминания о вчерашнем совместном принятии душа. Я прижал ее к кафельной стене, закинув ноги на свою талию, и вдалбливался в ее гостеприимное тело, пока вода не остыла.
Так-младший быстро поднимался от таких мыслей и было бы позором, если бы его пыл ослаб от напора холодной воды. Поэтому я выключил воду и небрежно вытерся. Полотенце почему-то пахло ее духами, несмотря на то, что было свежим, из шкафа. Обернув его вокруг бедер, я тихо открыл дверь. Мой план состоял в том, чтобы разбудить Джен, забравшись под одеяло. Не хотел, чтобы звук, идущий от рамы, разбухшей от пара двери, украл у меня такую возможность.
Мне не стоило заморачиваться. Постель была пуста.
Подумав, что она, вероятно, в крошечной уборной рядом с кухней, я пошел в том направлении. Мы только один раз пошалили в этой комнатке, но низкая стойка была идеальной высоты, чтобы в это прекрасное утро расположить там задницу красавицы, пока я буду входить в девушку.
На полпути меня встретила Дженсен, одетая в спортивные штаны и футболку, в одной руке у нее был кусок холодной пиццы.
А в другой — большой чемодан, все еще пыльный после гаража.
Все мысли о занятиях любовью испарились, а внутри образовалась пустота.
— Привет, красавчик, — произнесла она.
— Что-то забыла в своем багаже? — осторожно поинтересовался я.
Она закатила глаза.
— Мне нужно паковаться, глупый. Этот чемодан для грязного белья. Постираю у мамы.
А вот и он. К тому грузовику, вокруг которого мы танцевали, теперь добавились два прицепа, солидные и тяжелые, устроившиеся на моей груди, затрудняющие дыхание.
Я посмотрел на чемодан фирмы Samsonite в ее руке и тускло-серый превратился в темно-красный прямо у меня на глазах. Никогда не думал, что увидеть красный могло быть чем-то иным, нежели описание выражения лица. Однако перед моим взором все превратилось в алый и стало немного зыбким. Как будто я переживал свое собственное землетрясение.
Или, может, причиной были осколки моего сердца, которые, падая, отскакивали от ковра как шары для боулинга.
Я протянул руку, вырвал у нее тяжелый чемодан и отбросил в сторону. Он срикошетил от стены гостиной и приземлился на диване. Удар оставил небольшую вмятину в гипсокартоне, поэтому я подошел и расширил ее.
Вот так. Теперь вмятина была полноценной, дополненная следом от моего кулака.
Я стоял, рассматривая устроенный бардак и пытаясь восстановить дыхание. Стряхивая штукатурку с пальцев, понял, что это было очень глупо. Едва ли я был в силах изменить мнение Джен, корча из себя Халка и разрушая стену собственного дома.