— Нам нужно все прояснить, — начала она. — Мы с твоей мамой много общались последние несколько недель и, хотя скрывать это от тебя не считается ложью, я не хочу даже серых пятен в нашей истории.
Джен смотрела на меня с надеждой, и я понял, что улыбаюсь, глядя на нее. Дело в том, что пока она лгала мне о своей любви, нам не о чем было говорить.
Моя мать явно испытывала другое чувство.
— Тебе давно пора перестать вести себя как эгоцентричный придурок, каким был твой отец, — начала мама. — Он был убежденным гулякой. Я видела, что ты ступил на ту же дорожку, а потом ты познакомил меня с Дженсен.
Она посмотрела на Джен, и ее жесткий взгляд смягчился.
Кажется, девушка оказывала такой эффект на всех.
— Тем вечером в Pure твоя мама взяла мой номер, а на следующее утро позвонила, думая, что я поменяла мнение и решила предъявить обвинение напавшему на меня парню.
Взгляд Джен затуманился, и я ее понимал. Мне все еще хотелось скинуть парня с крыши.
— В любом случае, это было оправдание, которое она приняла, — сказала мама. Мы немного поболтали, и стало понятно, что вы друг другу идеально подходите. Не то чтобы ты сам это признавал. — Фирменный взгляд мамы стал хмурым. — Ты был слишком занят, лажая везде, где только можно.
Позвольте моей маме быть грубой. Она разглядывала вмятины на стенах гостиной, которые я не успел исправить. Сложно было не чувствовать себя двенадцатилетним ребенком под ее пристальным взглядом. Хотя, по правде говоря, на этот раз я это заслужил.
— Мы с твоей мамой не разговаривали до момента, когда я решила принять предложение о работе в Финиксе. Позвонив сообщить ей, когда уезжаю, в конце концов, сломалась во время прощания. Я рассказала о своих чувствах, и тогда ей пришла в голову идея соврать тебе, что я должна уехать раньше.
— Я знала, что сжатые временные рамки дадут тебе толчок признать свои чувства, — вмешалась мама.
Я был ошеломлен, но на этом сюрпризы не закончились.
— БШ был единственным, кто знал о выдуманных сжатых сроках, и я не знаю почему, но согласился пойти на хитрость. Именно поэтому он не появился ни на одной из прощальных вечеринок, думал, что не сможет скрыть правду, — сказала Джен.
Я был шокирован этим признанием, обнаружить, что у моего босса-бульдога под всеми телесами действительно есть сердце, стало самым удивительным открытием. Кто бы знал?
Наверное, следовало злиться, слушая этот рассказ, но, если честно, от их откровений хотелось улыбаться. Любовь всей моей жизни вместе с матерью и боссом придумали сценарий, чтобы помочь мне вытащить голову из задницы. Они сделали это, потому что поняли, что мы с Джен принадлежим друг другу. Очевидно, даже раньше нас. Это романтично.
— Я сказала Джен, что уверена, ты придешь в себя, но если продержишься до предполагаемого отъезда, она должна остаться со мной вместо того, чтобы мчаться в Аризону. — Она снова бросила на меня острый взгляд. — Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, Спартак.
— Видишь ли, БШ сначала неправильно понял и сказал начальнику станции в Финиксе, что я действительно приеду раньше. Итак, в тот день, пока Slanker Knox вещали в студии, я была в офисе БШ на селекторном совещании с парнем, который должен был стать моим новым боссом. Он изо всех сил пытался внести изменения в документы, чтобы вернуть старую дату. Затем, как только мы закончили звонок, БШ потратил еще полчаса, пытаясь убедить меня вообще не ехать.
Я не собирался говорить Джен, что та неожиданная студийная сессия была устроена для нее, но знал, что лучше исправить это, как только ее признательная речь закончится. Кажется, пришло время облегчить душу. Во время ее тирады я будто смотрел теннисный матч. Так часто переводил взгляд с одной на другую, что голова пошла кругом. По крайней мере, именно так я сказал себе.
Трудно признаться, что был ловко обыгран двумя женщинами, которые действительно тебя любят.
— Так в игры разума играли все, — произнес я. — Теперь я не чувствую себя плохо из-за того, что сам участвовал в подобном.
Мелькала мысль обнять нашего коренастого гавайского босса за то, что он попросил ее остаться, но затем я передумал. Он бы меня тут же уволил.
В конце концов, впереди еще неделя терапии до того, как запись о моих сексуальных домогательствах будет стерта.
Странно, но теперь доктора Купер можно было причислить к моим друзьям. Я все еще ходил к нему примерно каждые две недели просто потому, что это помогало мне чувствовать себя лучше.
Даже продолжал немного вести дневник, но как только закончил эту историю полностью, я, наконец, решил уйти в отставку. У нас с Джен оставалось не так много того, над чем нужно было поработать.