Как-то, возвращаясь из лаборатории, я проходила через двор нашего дома, и вдруг из общежития с криком о помощи выскочила одна из сестер. В это время на питательном пункте, заканчивая есть, задержалось несколько человек, которые поспешили на ее крик. Сестра повела их в свою комнату — у нее на кровати, покрытой белым покрывалом, ярко выделялась свернувшаяся большая змея, которая спала. Ее убили и выбросили на площадку перед нашим домом. Там она пролежала остаток дня, ее видели и поздним вечером, а наутро она исчезла, вероятно, ожила и уползла. Таких визитеров находили много в лагере, в постелях, и никто не ложился спать, не проверив постель, потому что заползали не только змеи, но и скорпионы, сколопендры и другие твари.
Не помню, сколько времени прошло, когда поступило предложение из Сербии о принятии желающих кавалеристов в пограничные войска Королевства СХС (сербов, хорватов и словенцев). Отозвалась вся строевая кавалерия, в том числе и остатки 9-го Киевского гусарского полка. Доктор Мокиевский отказался ехать с ними, так как не хотел на пограничную службу, хотя и имел большое желание попасть в Сербию.
Наконец сдвинулись с точки замерзания, и публика немного ожила в ожидании скорого расселения. Многие уезжали в одиночку, получая визы в другие страны от родственников и знакомых, а иные просто переезжали в Грецию на работы.
Доктор Мокиевский при помощи фармацевта Вениамина Германовича Левитана в короткое время привел в порядок и базисный склад, и регистрационные книги. Переписали все медикаменты, которые поступали от Международного Красного Креста. То, что полагалось на рассыпку и утечку сверх положенного веса, также и излишки от этого — все записывали в приходную книгу. Работать приходилось много, и Левушку я видела только поздно вечером по окончании работы.
В окружении Кутепова был такой доктор Кожин, который стремился на место заведующего складом, веря, что там можно поживиться, и от зависти состроил интригу, чтобы попасть на место Мокиевского. Кожин уверял Кутепова (без ведома Треймана, который в Галлиполи был армейским врачом и был еще в России в дружеских отношениях с Мокиевским), что на складе ведутся хищения. Кутепов поверил и назначил проверочную комиссию во главе с Кожиным. Комиссия нагрянула на базисный склад неожиданно. Кожин представился Мокиевскому как глава комиссии, представил и членов комиссии и заявил, что по приказанию Кутепова комиссия намерена проверить книги и все медикаменты на складе. Доктор Мокиевский поручил Левитану дать книги и показывать медикаменты. Кожин старался придраться к каждой мелочи, чтобы обнаружить неправильности или хищения, но это ему не удавалось. Так они проработали больше недели, ища «Панаму», но никаких неправильностей не нашли, и им пришлось дать положительный отчет. Кутепов в приказе поблагодарил доктора Мокиевского за хорошую службу и представил доктора Мокиевского-Зубок к генеральскому чину. Доктор Мокиевский настолько был возмущен проявленным перед этим недоверием, что, когда доктор Трейман принес ему бумаги для подписи на представление в чин генерала для отправки их в ставку Врангеля, он отказался их подписать и сказал, что не желает никаких наград, тем более что не считает это правительство правомочным. Несмотря на доводы доктора Треймана, Мокиевский остался непреклонным. Трейман был очень смущен — сам он еще в Крыму получил генеральский чин как первопоходник и любимец Кутепова.
Все еще возмущенный, доктор Мокиевский подал в отставку, категорически отказываясь от службы на базисном складе, и на его место был назначен Кожин, чего тот и добивался. Вместе с Мокиевским подал в отставку и фармацевт Левитан, не пожелавший работать с Кожиным. Вскоре Мокиевский был назначен страшим врачом офицерского учебного кавалерийского полка.
После этих событий, очень скоро, в конце осени 1921 года, пришло радостное для галлиполийцев известие, взбудоражившее всех жаждущих выезда в другие страны, особенно тех, кто так долго сидел на упакованных чемоданах в ожидании «скорого» отъезда и делал «последнюю стирку»: Болгария принимала всех трудоспособных.