На перерыв мы выбежали первыми, цокоча каблучками, с усилием сдерживая требующий высвобождения смех. Разумеется, решили смываться, не дожидаясь второй части. Знакомая отлучилась ненадолго, а я присела на кресло в фойе. От нечего делать складывала стопочкой разбросанные по столу буклеты.
– Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко взор надменный и отдал поклон…
Звук голоса раздвинул подвальные своды, и я очнулась под ласковым небом в центре любимого города. Прямой нос, нежные губы, маленький подбородок. Он и вправду не кичился своим внешним видом: был слегка небрит, нерасчёсан – пряди волос свободолюбиво выбивались из причёски. Точно как у того, что стоял по центру площади в сотне метров от моего кресла.
Подошёл и сел, не спросившись. Так, словно знал меня уже давно.
– Знаешь, откуда? – Он спросил серьёзно, но я почему-то почувствовала, что хитрит.
– Из Урюпинска? – Мне показалось обидным, что я, по его мнению, обязана знать, откуда он родом.
– Понятно… – Он улыбнулся, и морщинки у глаз помирились со мною сразу за всё. Едва заметная седина на висках, добрый пронзительный взгляд, …кольцо на безымянном пальце. – А ты как думаешь, насколько это вероятно, что двое вот прямо так, сразу, только взглянув друг на друга, поймут, что любят?
– А почему бы вам не пойти и вот у них об этом не поспрашивать? – снова огрызнулась я, но тут же и оцепенела. Ведь он был уже рядом! Спокойный и весёлый – смотрел на меня. В его глазах отражались блестящие квадратики окон. Сильная рука покоилась рядом с моей – три луча расходились по тыльной стороне ладони из одной точки тремя прямыми проспектами, голубая развилка вен вытекала из-под серого пиджачного рукава спокойной полноводной рекой, разделяясь на протоки, прежде чем слиться с податливой рябью залива. От его движений исходила уверенность (убеждённо кивали липы, мрачно молчали дубы), в его голосе звучала улыбка (по коридору Итальянской улицы неслось от моста гулкое эхо электрогитары).
Не луч и не вспышка – дрожь, тонкая бессильная дрожь разливалась где-то в области солнечного сплетения. Я поняла, что не смогу даже подняться, не то, что броситься ему вслед, если он сейчас вдруг обидится, встанет и уйдёт.
– Вот-вот! Представляешь! – продолжал со смехом я, – именно об этом тебе и говорю! Ты хамишь – а мне весело! Сверкаешь глазами – а мне целовать тебя хочется! Знаешь, почему? Потому что я уже всё про тебя знаю! А кстати! Хочешь послушать, что я записал после нашей первой встречи? – И он, не дожидаясь ответа, поднял глаза кверху и принялся считывать будто бы с потолка: – Я стоял и смотрел, как пресыщенный город доедает на ужин тела. Суетились. Визжали. Бренчали аккорды слёз и шуток. Но вдруг ты прошла. Всё застыло. Рука, подзывая маршрутку, натянулась, как будто струна… В совершенном безмолвии тихо и жутко кто-то в ухо шепнул мне: «Она…» Ты как сон растворялась во мраке салона, но поймала испуганный взгляд, и – сорвался проспект, зазвенев в небосклоне словно взрыв, покатилась заря. Закричали гудки, завизжали колеса, заметались в испуге тела…