Нет… Современному русскому писателю лучше с природы не начинать… Лучше её, по возможности, совсем не касаться… Ведь она у него, бедная, всё сразу что-то выражать начинает, на что-то намекать: качается тревожный камыш, хмурые ходят тучи… Да и стоит ли браться за это дело, за природу то есть, бездарю и пустобрёху, когда пролистнув «Записки охотника» или «Онегина» и любой, даже самый казистый писателишка, кхекнет тоскливо да почешет за ухом – стоит ли? К тому же, прошу заметить, никакие автострады не мешали нашим классикам слушать природу. И никакой смартфон не начинал истошно верещать у них в кармане, когда они матерились на восход! (Матерились, естественно, сугубо в душе – потому что про Тургенева это даже представить себе невозможно, чтоб он вслух матерился, не то, чтобы русские титулы рифмовал, как наше Всё (которому одному всё, кстати, и дозволено))
Нет, я думаю так: хочешь читать о природе – читай классику! Тем более что за прошедшую пару веков она нисколько не изменилась. Ровно так же, как и душа человеческая.
Я о другом… О том, что изменилось. Здесь, пользуясь случаем, прошу заранее простить меня за фамильярство. Честно пытался… Вспоминая строгий бабушкин взгляд, хотел быть воспитанным… Одной бумаги извёл пачку, а электричества-а-а…
Не получилось.
Много раз начиная писать «вы знаете…», «вы понимаете…», вспоминал тебя, мой дорогой современный читатель: как мы с тобою рядом трясёмся в вагоне и вытаращенными спросонья глазами за экраны цепляемся, чтоб не упасть… как сидим по домам в своих мягеньких креслах и одновременно с чтением успеваем ещё и музыку в наушниках слушать, и отвечать на вошедшие мессаджи, и ещё какую-то шуршащую обёрткой ГМОшную дрянь покусывать… Ну вот никак не получается мне с вами на «ты»… бж-ж-ж… с тобою на «вы»… Уж уволь-с… Это… как бы тут объяснить… Не из-за того, что «очерствение души», и не для того, чтобы «сбросить с парохода»… Здесь, скорее, выражение какого-то вполне свершившегося факта… Такого, что… Ну, вот не представить же нам, чтобы, желая поделиться чувствами с хорошим знакомым, которого мы искренне уважаем и ценим, а поделившись с ним восприять и его душевные переживания, мы обращались бы к нему на «вы».
Галстуки сброшены, корсеты истлели… Как-то ведь так, правда?
Вот только… Вот только что же нам делать с серьёзным читателем? Как бы нам его-то не оскорбить?.. (А ведь я – и здесь без шуток! – я искренне верю в то, что он ещё существует, что он – никакая не выдумка!) Может быть, для него интересной показалась бы мысль, относящая это, описанное мной ощущение, к прямым следствиям нашего извилистого исторического пути, в результате которого уважительные прямые обращения «господин» и «товарищ» оказались в равной степени дискредитированными, а «сударь», который и прежде того уж покрылся пылью веков – и вовсе…
Но стоп… Стоп-стоп… Не могу!..
Стыдно, но не могу и, видимо, никогда уже не смогу я себя переделать: вот только начал себе представлять серьёзного читателя – такого, довольно-таки уже похмуревшего и покрасневшего лицом от моей болтовни, поверх очков глядящего на этот текст и в напряжённых до дрожи кулаках сжимающего эту книжку, и – расхохотался, ибо воображение моё его тотчас же на унитаз водрузило…
Хотел бы я… Конечно, хотел бы представить серьёзному читателю залог, что был бы подостойнее его возвышенных идей и его нежной, чувствительной души, но… (Тут уже, я надеюсь, и всем стало понятно, что оправдаться перед серьёзным читателем вообще никому не дозволено… (Ну, Quod licet Jovi и т.п…))
Так вот. О чём я…
Опять заболтался. Современному автору язык только отвяжи – до Киева доведёт в два счёта. Хотя теперь, наверное, лучше говорить «до Ашхабада»… Вообще, так, без дела болтать – это с девчонками молодыми хорошо, с серьёзным же читателем следу… но молчу, молчу…
А знаешь, раз уж болтовня наша зашла о болтовне – то стоит всё же упомянуть, что кроме неё, родимой, писателю теперь почти ничего и не осталось. Ну вот поставь себя на моё место. Начинаешь ты что-то рассказывать своему другу, хочешь с ним поделиться, но только не как обычно – парой будничных фраз, а чем-то таким, что дрожит у тебя внутри, что до самых глубин волнует и что, ты хочешь, чтоб было услышано, а главное – понято… И ты отправляешься в путь и поначалу успешно ведёшь свой рассказ… Но с каждой пройденной строчкой, с каждым километром, чувствуешь странный холодок, что понемногу схватывает твой затылок. Прислушиваешься, и начинаешь понимать, что это происходит оттого, что твой голос – вот этот – звучащий от автора, слегка ироничный и пространный, он начинает чуть по чуть затихать. Изменяет свой тембр, высоту… И вот, спустя пять-десять страниц глядишь: а говоришь ты уже и совсем не о том, о чём так мечтал рассказать. И даже, создаётся впечатление, что это уже и не ты говоришь вовсе, а кто-то огромный, кто понемногу затенил тебя, заслонил собою. Кто-то такой черноволосый и носастый, в длинном плаще-накидке, кто уже и давным-давно всю Россию вывел на чистую воду…