– Эй, Мансур! – вдруг закричал кому-то Зёма. – Дыни хочешь?
Она повернула голову и увидела, что к ним приближается маленький пожилой азиатский человечек, которого она каждый день видела здесь бродящим под жаркими лучами – он усердно ухаживал за садом и виноградником.
– Держи, дорогой! – Зёма протянул ему большой кусок дыни.
Мансур благодарно поклонился и, отойдя чуть в сторону, в тенёк, сел на корточки и стал есть.
– Красивый! – Он махнул обкусанной дыней в её направлении. Елена весело засмеялась, пожимая плечами и обращаясь взглядом к новым друзьям.
– Дорого стой? – продолжил вдруг этот жующий человечек, обыденным, деловым тоном, так, что улыбка как-то сама собой исчезла с её лица, и она поглядела на него, удивлённо вскинув брови.
– Дорого? – Он повторил жест, и стало понятно, что эти слова относятся к большому белому телефону, лежащему подле неё. Все засмеялись.
Когда она ехала в Россию, у неё внутри было какое-то смутное ожидание, какая-то тлеющая надежда. Ей казалось, что, приехав, она попадёт в какое-то бескрайнее поле, понесётся в какую-то леденящую даль, и что от этой, набегающей на неё, переполняющей её грудь свежести, она в один какой-то момент разорвётся на тысячу радостно звенящих осколков. От мечтаний учащалось дыхание, томно стонали соски, внизу настырно тянуло… Оказалось – всё то же. Стеклянные небоскрёбы, рестораны с кучерявыми официантами, оценивающие взгляды мужчин (только беспардонные, нагло раздевающие и безнаказанно щупающие везде – если бы кто-то осмелился так оскорбить её на родине, она тут же жёстко и безжалостно наказала бы его при помощи полиции). И вот теперь она впервые так просто смеялась, так близко и так раскрыто была с мужчинами, а они отводили свои застенчивые взгляды, развлекали её просто, по-дружески, по-человечески, совершенно ни на что не надеясь. В груди у неё было просторно. Хотелось петь, танцевать, целоваться! Останавливало только одно – эти двое были очевидными пьяницами (да ещё сами же и смеялись над этим). Ведь не стали бы духовно здоровые люди так напиваться ещё до полудня?
– Ну и как тебе Россия? Ты тут впервые? – словно заглянув в её мысли, спросил Сергей, тот, которого называли Сокóл.
Елена прилегла по-романски, набросила волосы на приоткрывшуюся грудь.
– Да, нравится… – начала она, проводя ладонью по короткостриженой сочной травке, и вдруг поняла, что до сих пор даже и не думала, нравится ей здесь или нет… – А хотя, знаете, скажу вам правдиво. Можно? Не нравится мне тут. Скучно. Там, где я живу, там люди постоянно общаются, постоянно все вместе, что-то придумывают, постоянно тебя кто-то куда-то зовёт… На ярмарку, на праздник или кому-то помочь, ну или просто визит, или даже барбекю хотя бы, знаете… А здесь все сначала работают всю неделю, а потом в выходные сидят по ресторанам… Одеваются туда так, словно это приём у президента… И по улицам тоже ходят: или идёт, ни на кого не смотрит, таким, как сказать… кротом, или наоборот, идёт, и: «смотрите на меня, восхищайтесь мной»…
– Да, Москва довольно точно описана, надо признать… – засмеялся Зёма. – Но это впечатление у тебя, наверное, потому, что у тебя тут знакомых не много?
– Да… Не много… – удивлённо посмотрела на него Елена. – Откуда ты узнал?
Сокóл тоже засмеялся, услышав этот её вопрос.
– Не знаю, – всё ещё улыбаясь, ответил Зёма. – Интуиция…
– У мужа в Москве по работе, в основном, общение было. А потом мы поехали с ним в Сибирь, на какую-то такую далёкую речку… Он очень любит рыбу ловить. Мы с ним уже очень много где были, и в Австралии, и на Кубе… Так вот, мы на вертолёте туда летели часа два, наверное. А прилетели – кошмар! Там комаров столько, что мне из дому было не выйти. Вот мы сюда и переехали…
Сокóл с Зёмой переглянулись, и Елене показалось, что она сказала что-то не то.
Был полдень, солнце раскалило воздух до какой-то предельной, превратившей его из газа почти что в струящуюся жидкость точки. Но в тени жара переносилась легко, даже с удовольствием. Начиналось обеденное время, обитатели базы понемногу тянулись в кафе, шумели на ветру деревья, стрекотали насекомые…
– Нет, нет… Здесь очень красиво, вы не подумайте… И сервис очень хороший… И люди все такие добрые! И вы же, вот, дружите, ходите тоже вместе… – торопясь, рассказывала она, и вдруг почувствовала, что запуталась. Она остановилась, и спросила, растерянно моргая: – Ну а вам-то самим – нравится?