Мы закончили минировать последний из трех маршрутов и уже двигались к месту сбора. Ярко светила луна. Совсем близко от нас, ниже по руслу, послышался негромкий нарастающий гул. Я нажал включатель НСПУ. Грузовик с зажженными подфарниками медленно крался прямо на нас. Это был душманский дозор.
Прицельная сетка моей ночной оптики металась по лобовому стеклу, пытаясь определить цель среди троих сидящих в кабине людей. В кузове машины тряслось еще человек пять с оружием. Необходимо было уйти с маршрута движения машины, либо...
Черепаха поднял правую руку: "Все! Будем "лепить!"
Первым же попаданием из "мухи" грузовик удалось поджечь. Граната, найдя цель, превратила машину в факел. Грузовик дернулся и взорвался. Очень легко рассчитать, что станет делать обычный человек в подобной ситуации. Прежде всего, страх немедленно превратит его в жертву. Как только он станет жертвой, у него останутся два пути. Либо он бросится бежать, либо замрет. Если он не вооружен, то он обычно бежит, причем, на открытое место. Если он вооружен, то приготовит оружие и затем либо застынет на месте, либо ляжет на землю. Все так и было.
Духи выскочили из машины. Дико крича, они пытались сбить огонь с одежд. Некоторые вскоре начали отстреливаться. Звук одновременно стреляющих стволов был оглушителен посреди огромной долины - "пэбээсы" были уже бесполезны в этом грохоте. Вспышки выстрелов и мечущиеся в их отсветах тени чередовались с головокружительной быстротой. Чужие автоматные очереди вспарывали темноту желтыми трассерами. Не находя нас, они четкими строчками рикошета уходили в бесконечность ночного неба. Это напоминало грызню специально обученных собак. Мы спокойно расстреливали духов. Это единственное, что мы могли сделать для них, чтобы прекратить их мучения. Все закончилось очень быстро. Как учили.
Нам не удалось полностью сбить пламя песком , и грузовик медленно догорал, словно маяк, раскрывая наше местоположение. Нет никакой разницы, прячешься ты или нет, если все знают, что ты прячешься. И все же "эрэсы" свалились на наши головы почти неожиданно. Их короткий свист не спутаешь ни с чем - началось.
Первый рванул метрах в тридцати за нашей спиной. Второй и третий - еще дальше. Полет реактивных снарядов занимал секунд двадцать-двадцать пять. Время мы засекли по вспышкам в темноте на противоположной стороне долины и по глухим разрывам позади. По направлению огня определили, что бьют "веером", в надежде отсечь нас от многострадальной догорающей машины.
Лучше вовремя отступить, чем потом перешагивать через собственные трупы. Мы уходили последними из группы, в три этапа: первым - Ходжа, за ним Черепаха, потом я. Навстречу нам, выдавливающимся из русла, уже мчались две другие машины, набитые духами. Духи стреляли на ходу из всех стволов. С флангов на подмогу им подтягивалась другая группа "бородатых", высадившаяся с подорвавшейся-таки на наших минах второй машины. Ходжа должен был поджечь приближающийся грузовик и под нашим прикрытием отступить на рубеж, с которого же потом прикрывать наш отход. Машина двигалась прямо на позицию Ходжи. Он не имел права промахнуться, - иначе шансов уцелеть у него осталось бы, как у улитки под асфальтовым катком.
Грузовик приближался. В свете его фар ветви чахлого кустарника, растущего вдоль сухого русла, казались рваной маскировочной сетью. Водитель несколько раз резко вильнул, видимо, объезжая трупы. Затем машина остановилась. Мы ждали выстрела, но РПГ Ходжи молчал. Если он решил не стрелять, то почему не отходит?
Сквозь облако пыли, накрывшее грузовик, мы увидели Ходжу. Он стоял с поднятыми руками, освещенный фарами. В одной руке он держал гранатомет, в другой - подсумок с выстрелами к нему. Духи, спрыгивая с машины, окружали его, веером разворачиваясь в цепь. Их действия были такими быстрыми, что нам едва хватило времени, чтобы оценить то, что случилось. Время, отведенное Ходже, измерялось пружиной, толкающей затвор чужого автомата.
Ходжа не упал. Линии его тела вдруг изменились, контуры стали нечеткими. Он уменьшался, словно пробитый иглой воздушный шарик. Пуля парализовала его, но не сбила на землю. Время словно замерло до тех пор, пока он все же не обмяк и не рухнул на колени. Потом Ходжа медленно попытался встать, но тут же упал на живот, широко раскинув руки. Пыль, поднятая при падении, прозрачным облаком повисла в ярком свете фар.