Катерина усмехнулась, достала из сумки пачку открыток, приоткрыла шкаф и опустила пачку внутрь. Из шкафа раздалось неопределенное "Гм!", а потом — возня и шуршание. С тех пор, как монстр поселился в шкафу, он начал серьезно и основательно обживать его: внутри уже были пришпилены три календаря с котятами, две новогодние открытки и старый потрепанный плакат "Уходя, гасите свет!". Время от времени плакат загадочным образом перемещался наружу. Катерина каждый раз терпеливо снимала его и отправляла обратно внутрь. Если уж и украшать дом, то пусть это будут морские закаты и старинные замки. Она специально купила много открыток, теперь оставалось надеяться, что обитатель шкафа поймет намек правильно.
— Ну вот, часть сувениров раздала, — улыбнулась Катерина и стала разбирать вещи. — Охохонюшки, сколько еще нужно сделать…
А делать что-то не было ни сил, ни желания. Может, это только казалось, что футболки и шорты хранят тепло южного солнца, но песок, посыпавшийся из пляжной простыни, уж точно был реален. Мятое полотенце все еще оставалось чуть влажным и пахло морем.
*Да какого черта! Хватит с меня этого самоедства! Вот сейчас пойду и обдеру все листья с этой проклятой…*
Тут она глянула в окно. Вещи вывалились из рук.
— Ироды! — возмутилась Катерина. — Признавайтесь: ваша работа?! У меня ж на ее запах аллергия!
— На тебя не угодишь! — буркнули из шкафа. — Ты не нюхай, а любуйся, да радуйся! Эта уж точно не пожелтеет.
Вместо березы за окном была елка.
1.05. Окно ванной комнаты
Посвящается всем поклонникам "Tanz der vampire" вообще
и всем несостоявшимся Сарам Шагал — в частности.
Первый этаж ему пришлось исключить сразу же. Судя по качеству кирпичной кладки, владельцы квартиры посчитали окно в ванной комнате если не угрозой номер один, то личным оскорблением уж точно.
Окну на втором этаже посчастливилось уцелеть, и более того — оно оказалось распахнуто настежь. Тот, кто думает, что вампиру необходимо словесное приглашение, глубоко ошибается. Весьма глубоко, если мерить, скажем, в футах. И, как правило, всего один раз. Потому что за тысячелетия существования вампиры наловчились считать приглашением множество самых разных вариантов. Окна, распахнутые после захода солнца, идут в этом списке одними из первых.
Нетопырь опустился на подоконник… и едва не был сметен с него волной чудовищных звуков. На мгновение он решил, что попал не в ванную, а на бойню, совмещенную с кузницей. Но звуки — звуками, а чутье не обманешь. Несомненно — его цель близка.
Она и в самом деле была там — тощая девица в невообразимом наряде самозабвенно скакала по комнате, которая могла быть чем угодно, но только не ванной. Кажется, теперь здесь была жилая комната, хотя с тем же успехом это можно было назвать складом странных предметов черного цвета. Грохот и визг, несущийся из черных ящиков, обитательница комнаты, очевидно, считала музыкой.
*Вот и славно. Не отвлекайся, дитя мое, тебе не будет больно…*
— Ааа!!! Мышь!
*Что ж, обморок, разумеется, был бы предпочтительнее… Но придется довольствоваться и…*
Тут он увидел то, чего, отвлекшись на обстановку, не заметил прежде: на шее у девицы болтался крест. И по одному кресту — в каждом ухе. И еще один в… *Немыслимо, туда-то как она его нацепила?!*
— Мы-ы-ышка! Га-а-атичная! — девица, которой, по логике, полагалось бы уже забиться в угол от страха, ринулась навстречу вампиру, вытянув вперед руки и скрючив пальцы на манер когтей. — Стой, заррраза!
Отчаянно колотя крыльями, нетопырь ретировался наружу. Девица высунулась из окна, оглядываясь по сторонам: — Гуля-гуля… Тьфу! Мыша-мыша! Твою ж… Куда делась, тварь? А какой брелок для мобилы!.. — окно с грохотом захлопнулось.
Вампир посчитал до десяти, потом на всякий случай — еще до ста, и наконец решился выбраться из-под карниза.
Медленно, очень медленно он подобрался к следующему окну. Чутье подсказывало, что в ванной третьего этажа тоже есть особа женского пола. Оглядев через мутное стекло захламленную комнату, он с изумлением спросил себя, что могло случиться с его безупречным чутьем. К женскому полу здесь можно было причислить разве что некоторых тараканов. Неожиданно то, что он сначала принял за груду тряпья, распрямилось под аккомпанемент скрипа суставов и… размашисто осенило себя крестным знамением. "Охохонюшки, грехи мои тяжкие!" — философски высказалось ужасное видение, а потом взвалило на плечо двадцатилитровый бак с бельем, и, шаркая ногами, удалилось.